– Я ничего не понимаю… Алена беременна?

– Ага, от бывшего клиента.

– А ты не боишься мне рассказывать? Ну, то есть, Надя может подумать…И может совершить…

– Она может успокоиться и спрятать свою метлу. Для Алены этот дурацкий ребенок теперь дороже, чем отношения с любимым человеком, а все потому что… – передразнивает Вика Алену. – Он единственный, кто будет меня любить без условий.

– Но ведь это правда.

– До пяти лет. А потом у ребенка появляются мозги и возможность в любой фигне обвинить именно родителя. Дети должны рождаться в полных, счастливых семьях. Иначе получаются такие вот как мы с тобой.

– Какие?

– Уроды, которые не могут найти себя в жизни и мечутся, либо довольствуясь унижениями, либо унижая других.

Голова Дианы отчаянно болит. Сначала от разговора с Надей, потом от жесткой философии Вики. Потом от собственных мыслей. День добивает Артур, который, придя в стельку пьяным, сразу тащит Диану в постель и два часа не выпускает, лишая последних сил. Но при этом дарит счастье и возможность не только быть с любимым эти редкие минуты, но и оргазм, который прочищает голову.

Пусть Алена будет счастливой с этим ребенком от клиента. Значит, и Наде не надо спать с Рустамом. О чем Диана и говорит ей на следующее утро, когда звонит из клиники, в которой проходит интернатуру.

– Тебе нечего опасаться…

– Это еще почему?

– Никита политик. И даже если он разведется, жениться на Алене у него не получится. И даже если он уйдет из политики, вместе они не будут.

– И ты это знаешь, потому что…

– Потому что Алена беременна. Не от Никиты.

17. Глава 17. Никита

– То есть, стоило мне заговорить о разводе, ты решила меня изнасиловать, чтобы зачать? – мне ничего другого в голову не приходит. Иначе как объяснить, что женушка с утра решила сделать приятно.

– Если для того, чтобы заняться сексом, тебе нужно выпить еще, виски рядом с кроватью.

– Вместо кофе, виски? – усмехаюсь, но любое движение мышц лица вызывает такую адскую боль, что становится тошно. Как, впрочем, и от вранья Нади.

Я ожидал этого, собственно, поэтому решил спать отдельно. И песни имиджмейкеров о ребенке, который поможет в выборах, этому поспособствовали.

– Думай, что хочешь, но сегодня ты впервые подарил мне возможность испытать удовлетворение...

– Серьезно? – смеюсь я, – тогда считай, в меня вселился кто-то другой, потому я с тобой сексом не занимался.

– Ты просто не помнишь…

– Ты просто зачем-то держишь меня за дурака. А потом внезапно возникнет беременность, которая не позволит мне с тобой развестись. Только вот я, может, и идиот, но не дебил. И вместе с тобой пойду к гинекологу. А потом еще к десяти, – говорю довольно грубо и, преодолевая головную боль и тошноту, плетусь в ванную.

Там начинаю обдумывать, как поскорее избавиться от Нади, не нарушая при этом закон. И об этом я решил аккуратно спросить акул политической арены, а именно братьев Демидовых, которые и занимаются продвижением моей карьеры.

– Забудьте, Никита. Сейчас развод даст шансы вашим оппонентам. И откинет нас на несколько лет назад.

Разговор происходил перед очередной речью на открытии очередного благотворительного учреждения. У меня уже размылись названия и даже текст, который я читаю с трибун как обезьянка.

– И пить вам сегодня больше не стоит, – отбирает старший Демидов, высокий и худой, стакан с виски, пока я пытаюсь понять, что за акцию сегодня пыталась устроить Надя. И если задуманное получится, меня действительно откинет на несколько лет назад. От Алены, которая вряд ли согласится со мной жить, если Надя забеременеет.