До посадки я пытался заниматься цигун (китайская гимнастика), но почему-то особенно сильно меня потянуло к этим упражнениям в тюрьме. Естественно, мои сокамерниками этого не оценили и начали прикалываться. Чем больше они ржали, тем более усердно я занимался. В итоге они успокоились, видимо, решив, что с больного и спрос маленький, но эта история наложила дополнительный осадок на наши и без того не очень теплые отношения.

И вот, в хате повелось, не без активного участия строгача, что все зачитывали друг другу свои письма, обсуждали их, бывало, что он помогал молодежи писать ответы. Ребята были малограмотные, иногда с трудом объясняли на бумаге, чего хотят. Строгач же, со своим опытом писания писем, выглядел профессором.

Я не считал нужным зачитывать свои письма вслух, поэтому, о чем и с кем я переписываюсь, никто не знал. Так долго продолжаться не могло. В итоге, когда мы в очередной раз получили письма, они начали предъявлять претензии, что мне, видимо, пишет тюремный оперативник, а я в своих ответах рассказываю, что происходит в камере. Поэтому я и не зачитываю свои письма вслух. Естественно, я их послал. Они обиделись, но поделать ничего не могли. По всем понятиям читать чужие письма, если для этого нет серьезных оснований, нельзя – это работа милиции (пример той самой софистики: обвинить в сотрудничестве с милицией, чтобы самому проделать их работу).

Не давите на психику!

Вообще, в тюрьме основная форма давления – психологическая. В закрытой камере, в одном коллективе, 24 часа, если тебя будут постоянно "кусать", можно одуреть. Бывали случаи, когда людей доводили до самоубийства.

Есть в тюрьмах и специальные "пресс-хаты". Там на очень льготных условиях сидят спортсмены или просто здоровые лбы. К ним периодически закидывают тех, кто не хочет признавать вину (если касается какой-нибудь серьезной статьи). И в пресс-хате сами зеки начинают несчастного обрабатывать не только психологически, но и физически. Естественно, сам я этих хат не видел, но об этом знают все, кто сидел. А столкнувшись с работой милиции, я верю, что такие камеры есть – следователи особенно не переживают о моральной чистоте своих методов.

Со мной в камере сидел парень: он и его младший брат, которому было около 17 лет, обвинялись в убийстве соседки за пенсию. Моего сокамерника периодически возили на ИВС для встречи со следователями. Каждый раз, возвращаясь оттуда, он полдня сидел в легком шоке – младший брат брал на себя и, соответственно, на него новые преступления, которых они не совершали. Для того, чтобы отчитаться о раскрытых "висяках", милиционеры выбирают из подследственных чьи дела ведут, тех, кто абсолютно не «греется» (кого не поддерживают с воли), и предлагают им за чай и сигареты написать явку с повинной о преступлениях, которых те не совершали. Тем, кого подозревают в убийстве, взять на себя несколько краж – не проблема: срок не добавят, только иск вырастет. А это, когда впереди маячит лет 15, и платить ты не собираешься, не повод для беспокойства.

Активно используются стукачи, что естественно. Если это строгач из хаты, то он выводит на разговор о твоем преступлении. Дает советы, иногда весьма ценные. И всячески пытается войти в доверие, чтобы ты рассказал ему больше, и, по возможности, то, чего не рассказывал следователям. Учитывая, что строгач – зек опытный, сидите вы дружным коллективом в небольшой камере 24 часа, то каждое твое движение, каждое слово запоминается, анализируется и может быть использовано против тебя. Не только строгачом, любым зеком, поскольку, несмотря на братскую взаимопомощь, как в тюрьмах, так и в лагерях, если зазеваешься, тебя обязательно "сожрут" с потрохами. Иногда даже просто так, из любви к искусству и для развлечения.