Дождя не предвидится, факт неоспоримый. Морозец может предвидеться, руки мерзнут. Мерзнут сбитые места на пальцах, исцарапанные запястья. Скажем по-другому: чувствуют холод места тела с поврежденной кожей! Во как умно! Плохо, что не чувствует холода поврежденный мозг, кстати, давно поврежденный, с раннего детства!

Попил чая, всё, ночь наступила. Наложил в костёр ивовых веток, чтоб светлей было. В пойме ветки кругом, везде, на каждой пойме присутствует ломаная ива, ольха. Обустроил лёжку. В котелок насыпал риса, бахнул банку тушёнки. Пристроил с краю веселого бодрого пламя костра. Израненные кисти рук больше болят от тепла, чем от холода. Ранки сильно чувствительны к жару огня. Данная проблемка будет на всём протяжении маршрута.

Запястья – ерунда, царапин множество, но они мелкие, листья бамбука – это не нож. Некоторые пальцы на суставах здорово сбиты, до мяса. Четыре обломанных ногтя! Перед вершиной, когда карабкался чуть ли не по отвесу, завидовал медведю, когтям его завидовал! Вот бы мне такие, на гору бы влетел!

Шёл по Найбе, не обращал внимания на израненные кисти рук. Не нужны были кисти рук, нужны были кисти ног! Они в норме, защищены болотными сапогами. Приступил к работе и даже удивился слегка. Ничего себе, как пальцы посбивал! Это у всех так. Пока свежей ранки не видишь, ты её не чувствуешь. Только увидел – всё, заболела, зараза!

Ветки прогорели, котелок с рисом повесил над огнём. Таёжник впервые на маршруте варит рис. Сварить рис – дело не быстрое, к тому же нужен опыт, умение сварить хороший, вкусный рис на костре. Опыт есть, много риса сготовил на костре. В потемках завалил сухой ивовый столб толщиной за двадцать пять сантиметров. Высотой метров за десять. Он как грохнулся – верхушка рассыпалась. С фонариком собрал чурки. Комлевую часть раскидал ножовкой.

И только после этого переобулся. Время подходит к десяти вечера или ночи. Сапоги, носки на просушку. Рис готов, приступил к трапезе, больно жрать хочется! Беззлобно матюгнулся в адрес себя любимого. Крупы много, воды мало. Да уже темно было, и такой заморенный, что слов нет. Короче, зёрна риса хрустят на зубах! Ерунда, рис в желудке дойдет до нужной кондиции.

Довольно быстро насытился, вкусно, однако. В котелке ещё много риса, утром не справиться с этим объёмом каши, заправленной тушенкой. Придётся брать рис собой. Спускаясь по Найбе, гольца не заметил. Какой голец? Вообще не видел ни одной мелкой рыбёшки. Попил чая, досушил сапоги. Под брюки надел трико – холодно. Залез в спальный мешок, сверху накрылся полиэтиленом. Не на случай дождя, на случай росы. Дождя не будет, небо красивое, все в звёздах. Роса будет обильная, осенние росы сильные.

Ну и денёк! Впечатляющий, про нагрузки и говорить не стоит. Вот это дал стране угля одинокий мужичёк за пятьдесят. Он и курит, он и выпить не дурак! Кстати, насчёт курева: нужно переходить на режим экономии. Насчёт сахара также режим экономии. Следовало бы тушёнку на два раза разделить, поезд ушёл, и банка тушёнки в котёл ушла! Таёжник находится не в отрогах Сусунайского хребта. В верховьях реки Найба, между двух хребтов. Впереди дел много, так что переходим на режим экономии.

Спал плохо, замерз, однако. Надо было олимпийку да куртку камуфляжную надевать. Неужели морозец ударил? Рано, сегодня всего лишь двадцать третье сентября. Может, в верховьях Найбы не рано.

Вылез из спальника, сразу оделся. Полиэтилен весь мокрый, как будто ночью дождь шёл. В пойме на бодулье не видно изморози, пожухшие листья мокрые. На растопку пришлось тесать топором ивовое сухое бревно. Завёл огонь, дождался чая. Хорошо, да не очень. Состояние, как будто вчера вечером выпил пол-литра беленькой! Но не ломает, мышцы не болят. С чего болеть, постоянно в движении.