– Нет, что вы! – отозвалась девочка.

– Да как вы смеете подобное у моей дочери спрашивать? Кто вам дал право? – вмешалась мамаша.

– Я спрашиваю не из праздного любопытства. Клинически состояние вашей дочери похоже на внематочную беременность, а не на аппендицит.

– Какая внематочная? – ревет дама. – Она в школе учится, в десятом классе! Отличница, на бальные танцы ходит! Какая беременность? Что вы несете?

– Ну, и отличники иногда могут беременеть. Я сейчас приглашу гинеколога, он осмотрит девочку.

– Ни к какому гинекологу мы не пойдем! Позорище! Мою дочь к гинекологу! Если вы исключаете аппендицит, то мы пойдем домой!

– Но ваша дочь может умереть!

– Мы к гинекологу не пойдем, точка! Только через мой труп!

Я понимаю, что время работает против нас: девочка бледная, пульс нитевидный, кровотечение продолжается, мамашу не переубедить. Иду на хитрость:

– Хорошо, будем оперировать с подозрением на острый аппендицит. Вы согласны?

– Мы согласны! Но никакой внематочной! Никаких гинекологов.

Вызвал оперблок, в ассистенты пригласил Бугаеву, гинеколога.

Вошел в живот пациентки – вся брюшная полость была заполнена жидкой кровью и сгустками. Около полутора литров собрали и перелили в вену[5]. Всего девушка около двух литров крови потеряла. Странно, как она еще сама ходила…

Действительно, мы нашли внематочную беременность в правой трубе. Крошечный зародыш порвал маточную трубу, вызвав кровотечение, выпал в живот и плавал там. Я рассмотрел его – крошечный, сантиметра два, но уже с отростками, которые никогда не станут ни руками, ни ногами. Это он, погибая, чуть не убил свою маму.

Зинаида Афанасьевна Бугаева сама практически не оперировала, боялась. Из гинекологов лучше всего резал Александр Петрович Пахомов, но сегодня он не дежурил, поэтому пришлось вызвать Бугаеву.

Под ее руководством я самостоятельно устранил внематочную беременность, удалил правую трубу и яичник. Операция технически оказалась несложной, и в дальнейшем я делал ее уже без гинекологов.

– У вашей дочери оказалась внематочная беременность, с приличной кровопотерей, – объявил я матери девочки, когда вышел из операционной.

– Как же так? Этого не может быть… Она домашняя девочка… – еле выдавила женщина.

На нее было страшно смотреть, она побледнела и вся как-то съежилась, стекла по стенке, сев на корточки.

– Вы из-за своего упрямства могли потерять дочь! – надавил я. – Кровотечение продолжалось! Она чуть не погибла!

– Она же домашняя девочка. Домашняя! – твердила женщина, пропуская мимо ушей мои слова.

Девочка поправилась. Мать не отходила от нее, ухаживала, как могла.

– Что ж ты меня обманула? – спросил я позже у девушки, когда ее матери не было рядом. – Ты же могла погибнуть!

– Вы знаете, у меня было всего один раз, – отозвалась та. – После уроков зашла к однокласснику, и…

– Я понял, не продолжай. Видишь, и одного раза, оказывается, может хватить.

Так я понял, что осматривать и расспрашивать больных в подобных ситуациях надо без родственников. Девушка просто боялась «признаться во грехе» в присутствии своей мамы, которая подавляла ее волю.

Только мы разобрались с девочкой, как подвезли нового клиента. Вениамин Гвоздев, сорокалетний крепыш, начал отмечать Новый год с католического рождества – с 25 декабря. Работал Веня на военном аэродроме и имел доступ к авиационному спирту, который тырил без зазрения совести. Пил и тырил, тырил и пил.

В хирургии есть такое понятие – закон парных случаев: если привезли, например, аппендицит – жди, скоро еще один подвезут. Доставили ущемленную грыжу – не исключено, что еще одна на подходе.