– Так, голубчик, распорядись-ка, чтобы машину сей же момент подали, поедем полюбуемся на ваши посты!

Вы не представляете, до чего убедительным может быть маниакальный больной. Иногда дело доходило даже до посадки в машину. Потом все же срабатывало профессиональное чутье, более тщательно проверялись документы… Стоит ли говорить, что в приемный покой сердитые милиционеры обычно доставляют Виктора слегка помятым? Думаете, это его чему-нибудь учит? Только тому, что он не «проверяет» дважды одно и то же отделение. А служивые до сих пор ведутся.

Каких только высот полета фантазии и глубин дремучего подсознания не достигает порой человек в погоне за чувственными наслаждениями! Изобретательность и изощренность подобных товарищей способна повергнуть в ступор даже бывалых медиков. Иногда – даже патологоанатомов. Впрочем, этот случай даже в чем-то прозаичен.

Историю мне поведали в спецбригаде. Был у них вызов – один наш больной затолкал себе в зад морковку, а она возьми и там останься, коварно выскользнув из шаловливых ручонок и скрывшись за плотно сомкнувшимся сфинктером. Повезли эту жертву страсти к корнеплодам в хирургию, а там вышла заминка: дело было ночью, и никто ректострадальца на пороге с красной ковровой дорожкой не ждал. Велели обождать. Больной мечется, стонет, а санитар дремлет вполглаза. Больной пытается привлечь к себе внимание, дескать, сейчас умру, не испытав любви. Санитар берет его за шиворот и ласково предлагает:

– Слушай, поехали обратно, что-то долго они копаются.

– А как же я… то есть у меня… то есть во мне?..

– Да ты не суетись. Положим в отделение, подождем, пока ботва вырастет, и выдернем!

Часто слышу это слово. Что интересно – чаще от гостей и обитателей нашего учреждения, чем от его сотрудников. Вспомнил выражение одного коллеги-психиатра из Самары, человека очень культурного и эрудированного: «Я работаю в серьезной и уважаемой государственной организации. А когда после работы выхожу за ее стены, то попадаю в настоящий дурдом». Раз уж подвернулась ассоциация, расскажу еще одну историю, которая произошла в бытность нашу студентами. Весна. Двадцать второе апреля. Ленинский субботник. Психиатрическая больница. Персонал сажает кустики, деревца-саженцы, точнее, готовит под них ямки. Руководит этой экзекуцией товарищ то ли из обкома, то ли из еще какой-то важной общественной организации. Идет он, любуется процессом чужого труда и вдруг обнаруживает прямо по курсу практически готовый одиночный окоп, из которого виднеется только макушка да через равные промежутки времени вылетает очередная порция грунта. Рядом аккуратно сложены пиджак, галстук и рубаха. Потеряв дар речи, товарищ приближается к брустверу. В окопе размеренно, с мечтательно-медитативным выражением лица вгрызается лопатой в суглинок доцент кафедры психиатрии. Проверяющему потребовалось несколько секунд напряженного мыслительного процесса, чтобы правильно сформулировать вопрос:

– Э-э… от какой организации копаем, товарищ?

– Дурдом-с, – невозмутимо отозвался доцент, – хорошо-то как, боже мой! Воздух, птички…

Со времен Стивена Кинга, после романов которого даже ночной поход в туалет можно было смело вносить в копилку храбрых поступков, демоны и прочие потусторонние обитальцы явно перевоспитались, обрели харизму и хорошие манеры, а то и вовсе научились делать добрые дела и широкие жесты – прямо не силы зла, а потусторонняя благотворительная организация, вроде Красной Пентаграммы. Но наших пациентов не обманешь, у них есть опыт личного общения, который подсказывает: если демоны и читают про себя в книжках, то только с целью поржать над умильно-дебильными персонажами и тут же под настроение совершить какую-нибудь пакость. Ибо не фиг расслабляться.