Я торжественно клянусь, что, как только в моем кругу появятся молоденькие и согласные нимфы – они тут же станут его.
– Ой, Катенька, – говорит он в другой раз, – может, у тебя какая девочка есть, ну, тоже которая работает, может, ей надоело, бросить хочет, так ты ж знаешь, у меня и жить есть где, и в обиде не оставлю… И ты скажи, что прошлым попрекать не буду…
Только чтоб молоденькая, и сисечки чтоб не висели, пусть даже небольшие будут, но упругенькие, и чтоб попочка была… такая… – и корчит в воздухе уже две лапки.
А как-то Боря долго и задумчиво лежал, потом спросил:
– Катенька, а ты ж давно работаешь?
– Давно, – кивнула я.
А он потрогал мечтательно меня за сиську и сказал:
– А вот, Кать, тебе же работа надоела? Так может, ты бросишь? Ты же знаешь, у меня и квартира, и замуж я возьму…
Террорист
– Уууу, как я тебя затрахаю! Как я тебя затрахаю! Ты у меня отползать будешь! – грозит он мне по телефону.
– Приезжай, милый, я очень хочу, – воркую я, прижимая трубку плечом и помешивая варящуюся на плите кашу с молоком.
– Тебе понравится! Я так умею трахать – ты за мной потом бегать будешь!
– Давай, милый, я тебя очень жду.
И кладу трубку.
Такие обычно не доезжают.
– Детка, – я, удивленная, выхожу его встречать, а он гордо смотрит сверху вниз. – Детка, я покажу тебе сейчас, как нужно трахать женщину.
В парадной он всей пятерней смачно хватает меня за попу, и я подпрыгиваю от неожиданности.
– Хочешь меня! Хочешь, вижу, ах ты моя сладкая! Я тебя сейчас так затрахаю, ты еще просить будешь, чтобы я перестал. Ты уже мокрая? – горячо шепчет он прямо мне в ухо.
– Мммм, – мурлычу я, – конечно, милый!
В коридоре он отдает деньги и, еще не успев снять куртку, игриво зажимает меня у стенки.
– Ты меня чувствуешь? Чувствуешь, какой он большой? Уууу, сейчас я тебя буду трахать, как тебя никогда не трахали!
В штанах у него определенно что-то шевелится. Не так чтоб очень много.
– Милый, – игриво постанываю я, – давай в душ, а я буду ждать тебя в кроватке.
– Ты готова? – кричит он, выходя из ванной. – Сейчас ты у меня узнаешь, что такое настоящий трах!
Он заходит в комнату голый и с мечом наперевес.
– Мммм, какой красивый… – томно говорю я, беру его в руку, и…
Блин, вот только чистила ковер. Ну что за люди!
Герой-любовник стоит, глазами кота из Шрека смотрит на меня, на ковер, опять на меня и говорит:
– Ой…
Уууупс! Не-до-нес. Рас-плес-кал.
– Ничего, милый, – мурлычу я. – Бывает.
(Мамочки, только б не заржать, только б не заржать – «трахать буду-буду трахать!»)
– Ты понимаешь, у меня… я вот… вот я… это… ну… так… вот… – смущается он.
– Все в порядке, милый, – успокаиваю я, – у всех такое бывает. Сделать кофе?
За кофе он хватается, как за соломинку, и с мрачной сосредоточенностью сопит, уткнувшись в чашку.
Через десять минут герой явно оживает, забывает горечь неудач и решительно рвется в бой.
– Ну что, детка, ты готова? – говорит он мне тоном искушенного мачо-мена, испробовавшего за последнюю неделю двадцать женщин, прыгнувших к нему в постель после дикой конкуренции.
(Еххху! Мой дорогой ковбой…)
– Ну давай, сейчас я покажу тебе, что такое настоящий секс! – Где-то я уже это слышала, а он, кажется, забыл. – Сейчас ты будешь просить меня, чтобы я прекратил! – решительно заявляет он и хватается за меч.
Я кошу под верного оруженосца и готовлюсь подержать оружие.
– Нет, детка, – отстраняет он меня. – Ляг и покажи мне, как ты себя ласкаешь.
Дурное дело нехитрое; я ложусь и, согласно купленным билетам, показываю ему, как город ждет победителя.
– Давай! – подскакивает он через минуту, на ходу продолжая передергивать затвор.