«Способности – индивидуально-психологические особенности человека, отвечающие требованиям данной деятельности и являющиеся условием успешного ее выполнения» (Крутецкий, 1974, с.298).

Я привожу это определение по второму изданию учебника, которое вышло в 1974 году. Если учесть, что какое-то время книга должна была находиться в издательстве, то Вадим Андреевич обладает поразительными способностями в данной деятельности. Дело в том, что всего за год до этого, в 1973 году был опубликована «Программа Коммунистической партии Советского Союза», поминавшая способности. И все эти упоминания уже в учебнике!

«В основе коммунистического общества, строительство которого успешно осуществляется в нашей стране, лежит принцип: «От каждого по способностям, каждому по потребностям». Программу Коммунистической партии Советского Союза провозгласила задачу всестороннего и гармонического развития личности советского человека, для которого труд по способностям станет жизненной потребностью.

«Коммунизм – это строй, где расцветают и полностью раскрываются способности и таланты, лучшие нравственные качества свободного человека» (т.ж.с.241).

С точки зрения академической психологии это суетливое движение члена сообщества не имеет значения, его просто надо стыдливо не заметить и перейти к главному, к науке о способностях. Но с точки зрения культурно-исторической психологии все подобные изгибы и прогибы в сторону власти очень важны, ведь они ярко показывают, что психологи были заняты не поиском истины, а старательно, по способностям служили заказчику.

Что значит, по способностям? В данном случае это с очевидностью означало: должен сделать все, что можешь. Как для победы. Может ли психолог исказить истину? Конечно. Значит, должен, если это потребуется. Требовалось ли? Пусть отвечают сами.

Но истина – это часть того рассуждения, которым творилась психология способностей. Точнее, ее искажение в виде политических реверансов. Могла ли остальная, условно, научная часть остаться незатронутой искажениями? Иначе говоря, приспосабливая психологию способностей к потребностям государства, могли ли психологи при этом исходить из действительного понимания способностей, или точное рассуждение требовало быть последовательным и подгонять и само определение?

Я уже показывал, что отнесение способностей к принадлежностям личности, превращает их в орудие воспитания личности, то есть в средство выращивания винтиков. Безусловно, выращивание определенных, нужных для общества способностей, есть способ искусственного отбора. И хотя при этом речь все равно идет о способностях, но, стремясь быть точными, мы должны бы признать, что это не психология способностей, а психология личностных способностей. То есть частная научная или, точнее, педагогическая дисциплина.

И в ней все должно восприниматься с поправками: индивидуально-психологические особенности, отвечающие за успешность, – это не просто способности, а те способности, которые заказано развивать.

Однако это всего лишь критика способа рассуждать, что не означает, что рассуждение неверно по сути. Ведь само имя «способность» есть лишь языковой способ обозначать нечто в речи, то есть способ говорить. А поскольку я до сих пор не в силах вывести определение, у меня складывается подозрение, что ничего иного, кроме способа говорить о чем-то, за этим именем нет.

Иными словами, очень даже возможно, что слово «способность» есть лишь способ обозначить успешность человека в какой-то деятельности. И тогда становится очень верным утверждение: