Следовательно, если быть точным, способности – это свойства мозга…

Как-то не варится… Странно звучит даже для современной психологии, которая таким образом должна будет потерять свой предмет и передать его физиологии. Не зря она старательно уводит способности из ведомства нейрофизиологии в ведомство психологии личности.

Это исходное определение. Оно, безусловно, не раскрывает того, как Теплов в действительности понимал способности. Скорее, это способ защиты и покупка права работать. Но нельзя ли вывести лежащее в основе этого определения понятие, вглядевшись в то, как Теплов говорит о способностях?

Дав это официальное определение, он приводит примеры, которые повторяются у него из учебника в учебник:

«Способностью мы называем, например, наблюдательность, которая имеет большое значение в деятельности писателя, ученого, педагога. Способностью мы называем зрительную память, имеющую прямое отношение к работе художника-живописца; эмоциональную память и эмоциональное воображение, играющие большую роль в творчестве писателя; техническое воображение, необходимое в деятельности инженера или техника; музыкальный слух.

Способностями мы можем назвать те качества ума, которые составляют условие успешного выполнения многих видов деятельности» (Теплов, 1954, с224).

Очевидно, что точное рассуждение опять изменило Теплову. Способности сначала перетекли из индивидуальных особенностей в свойства психики, что оказалось свойствами мозга, а теперь в качества ума. Но ум уж точно не есть мозг. И вряд ли кто-то из нейрофизиологов согласится, что он и есть психика. Ум как раз нечто, что, даже если обеспечивается работой мозга, к мозгу не относится и работает вне и вопреки мозгу, за что и был выкинут из предметов современной психологии вместе с разумом и рассудком. Признаться, что способности есть качества ума, это все равно, что признать существование души! Это психолог мог сделать только в отчаянии…

Тем не менее, примеры. Все, что описал Теплов, далеко не однозначно укладывается русским языком в высказывания про способности: у него есть способность к наблюдательности! Или: у него способность зрительной памяти! Однако при этом мы точно можем понимать все это как необходимые способности. Например: у него есть все необходимые способности для писателя: он наблюдателен, он тонко чувствует душевные движения и чувства людей…

С другой стороны, это все лучше было бы назвать не способностями, а задатками: у него есть все необходимые задатки для писателя, но нет способностей! Что означает, что действительные способности, нужные для того, что бы быть художником или писателем, Тепловым не названы. Произошла какая-то подмена. И он это, похоже, чувствовал, потому что в следующем абзаце начинает разговор о задатках:

«Совокупность тех задатков, которые составляют природную предпосылку развития способностей, называется одаренностью» (т.ж.).

И вот вопрос: способность – это тот же задаток, но развитый и раскрытый, или задатки – это некие дополнительные условия, обеспечивающие существование или работу способности? Если исходить из этого определения одаренности, то складывается ощущение, что одаренность есть природная предпосылка развития способности. Иначе говоря, способность вырастает из одаренности, а одаренность – это совокупность очень разных задатков, которые прямо в способность перерасти не могут.

Но это его определение, и вовсе не обязательно, что оно верно. По крайней мере, для меня одаренность выше способности. Это как бы особо выдающаяся способность, поскольку способностями к музыке обладают многие, но выдающимися музыкантами становятся лишь люди одаренные.