«Что касается концепции индивидуальных различий, то представители этого направления получили большое количество фактов, характеризующих качественное своеобразие способностей (Э.А. Голубева, Н.С. Лейтес, Е.А. Климов). Вместе с тем исследователи пока еще не вышли на проблему практического формирования способностей, хотя ими созданы существенные предпосылки для решения этой задачи» (с.79).

Похоже, вопрос о том, что же изучается, уже не имеет значения. Психологи как-то понимают сами себя, и к черту подробности!

Далее в статье содержится множество интригующих намеков на связь способностей с работой высшей нервной системы, и перечисляются подходы к детерминации способностей. Но сама детерминация так и не случается…

Однако подробности, а точнее, исходные определения исследуемых понятий должны были где-то быть. Очевидно, в началах. Попросту говоря, очевидно, что к концу восьмидесятых этот вопрос уже давно был решен нашей психологией и воспринимался нашими психологами как некая очевидность. То есть без осмысления и сомнений.

В 1960 году вышел в свет второй том «Психических особенностей человека» Ковалева и Мясищева. Как вы, наверное, заметили, эти авторы почему-то не поминаются впоследствии среди тех, кто исследовал способности. При этом второй том так и назывался «Способности» и был подробнейшим учебником этой части психологии.

Возможно, это объясняется тем, что начинался он с многообещающего заявления, которое полностью противоположно тому, что можно назвать школой Дружинина, а значит, победившему в современной нашей психологии:

«Определившаяся в западноевропейской психологии тенденция исследовать психические явления эмпирически, без четкого определения теоретических основ и методологических принципов, приводит к обеднению науки» (Ковалев, Мясищев, т. 2,с.6).

Далее от лица советской психологии шло обещание «определить свои методологические позиции», правда, методологической основой объявлялись диалектический и исторический материализм. Иначе говоря, задачей психологии было привязать свою науку к диа- и истмату.

Тем не менее, уже на первой странице делалась первая, краткая попытка определить, что такое способности:

«Способности личности представляют собой свойства природной организации человека, а эта последняя – продукт истории трудовой деятельности всего человечества» (т.ж.).

Определение, конечно, весьма спорное и уязвимое. Хотя бы потому, что определяются не способности как таковые и даже не способности человека, а лишь способности его личности. Но если исходить из того, что личность – это некое орудие, обеспечивающее человеку выживание в обществе, то далее определение становится довольно точным: природа личности общественна, а значит, способности личности развиваются как средства выживания в обществе, где они определяются той деятельностью, которой общество занято.

Одна неувязка, способности личности заявлены как «свойства природной организации человека». Это требует объяснений. Либо способности вообще – свойства человеческой природы. Либо и те способности, которые распознаются как личностные, тоже часть природных свойств, поскольку все личностные способности – часть общих способностей человека.

Что бы ни подразумевали авторы, очевидно одно: они не намерены в этой книге исследовать способности целиком, их предмет – те способности, которые нужны для воздействия на человека обществу, творящему весьма определенные личности своим членам. Однако кажущаяся размытость исходных положений есть всего лишь плохое владение точным рассуждением, а не утонченность мысли. Сами рабоче-крестьянские психологи очень хорошо знали, что такое «свойства человеческой организации»!