Дед постепенно приходил в сознание и начинал ругаться сам на себя за то, что так бестолково поступил по отношению к себе и окружающим. Последним его разговором по телефону оказался не разговор с Горцем, а разговор с дочерью, с которой он попрощался, так как уже не надеялся выйти живым.

Передав деда скорой медицинской помощи, мы вернулись в штаб. В штабе царила эйфория. Гриша улыбался, заглядывая в глаза каждому, как бы говоря: «а вы не верили». Горец смотрел в штабную карту, водя пальцем по месту, где была отмечена точка обнаружения, прикидывая, можно ли было собрать деда раньше. И наверное, только один я знал ответ на этот вопрос. Собрать пострадавшего раньше должны были и могли в теории мы с Володей. Ибо именно туда, к этому самому болоту, отправил нас Горец в первой нашей задаче. Но мы не дошли до точки, так как поступила новая вводная про зеленый забор. И мы пошли проверять зеленые заборы. А вот почему мы отклонились от дальнейшего выполнения задачи и прошли мимо точки, на которую нас отправил координатор… загадка. Естественно, это была случайность. Правда, чуть не стоившая человеку жизни. Вот так я, нечаянно, чуть не стал виновником трагедии и подпортил дебют Горца в качестве координатора. Впрочем, выводы я сделал для себя самостоятельно и никогда больше не допускал подобной ерунды.

Совершенно не запомнил начало того дня. Это было лето и всю дорогу шел дождь. Он то затихал, переходя в серую пыль, то наваливался с новой силой, заливая потоками все пространство до горизонта. Заявка на поиск поступила в двадцать два тридцать. Лена «Кипяток», сокрушаясь, что поехать не может, сообщила, что в лесу женщина с двумя детьми, и одному из них всего четыре года. Мне ровно тридцать километров до места, по киевскому шоссе, поэтому особо не раздумываю. Просто собираюсь и срываюсь в ночь, навстречу потокам дождя и темноте леса.

Еще до прибытия на место, связываюсь по телефону с дежурной частью Наро-Фоминска. Дежурный диктует мне номер старшего на месте от полиции и кое-как объясняет, где сейчас находится группа и формируется совместный штаб с МЧС. Продравшись через невесть откуда взявшуюся пробку и поплутав по закоулкам садового товарищества, наконец, приезжаю на указанную дежурным точку сбора. Посмотрев по сторонам, я быстро убедился, что на месте никого нет. Весьма удивившись этому факту, обращаюсь к местным, что примечательно, местные, зная о пропаже ребенка, вышли на улицу под дождь и обсуждали варианты развития событий. Одна словоохотливая старушка, видя мою форму, не задавая лишних вопросов, скороговоркой выпалила:

– Были, были. Были да уехали. Чуть-чуть вы разминулись!

Звоню на этот раз напрямую старшему от полиции. Объясняю, кто я и зачем звоню. Старший быстро, так же скороговоркой, сообщает, что из садового товарищества они переместились ближе к той части леса, где, по их мнению, сейчас находятся пострадавшие, а именно в деревню, которая километрах в десяти от первоначальной точки сбора.

Подъезжаю в Мишутково – на месте опять никого. Рация включена, но в эфире тихо.

Снова звоню старшему.

Сообщает, что они в Мишутково были, но уехали, так как не смогли из-за заборов и шлагбаумов проехать к лесу.

Следующая точка Новоглаголево, 3-й Южный проезд (в результате оказалась 3-я Южная улица), а в Новоглаголево есть и проезд, и такая улица…

На связь вышел 545, он меня и навел на место.

На месте машина МЧС с сиреной и три машины полиции, машина 545, с ним Фея, и начинают подъезжать волонтеры. Радиостанция взрывается сотней бессмысленных сообщений. Три человека умудрились засрать эфир чуть более, чем полностью. Громче и чаще всех слышно Ираклия. У него, по его словам, какое-то спецзадание. Опера, стоявшие с нами и слышавшие всю эту чепуху из динамиков, дружно хлопали себя по лицу ладонью, изображая полный facepalm.