Что же касается воровских сходняков, то и они, как правило, проходили в Первопрестольной. В златоглавую по разным делам всегда съезжалось много урок со всей страны, ну а уж появиться на сходняке и сам Бог велел.

Обычно результаты очередной сходки переправлялись братьям в столичные тюрьмы, а там урки знакомили с ними заключенных. Таким образом, те, кому это было положено, оказывались в курсе всех воровских дел. Но случалось и так, что большинство воров находились не на свободе, а за решеткой. Тогда сходняк приходилось проводить в бутырских стенах.

В то время в одной только Бутырке сидели восемнадцать воров. Почти всех их я знал лично и общался с ними и в Матросской Тишине, когда был там вместе с Колей Сухумским в табунаре «на положении», и в Бутырке, когда был переведен туда вновь.

Мое положение обязывало меня по нескольку десятков раз в день не только обращаться к ворам по разным причинам, но иногда и встречаться с ними при необходимости. Иначе и быть не могло. Это был наш обычный, повседневный тюремный быт.

Всем известно, что занести в тюрьму что-нибудь запрещенное всегда непросто, а в такое время тем более. Так вот, сведя риск к минимуму (малявка была зашифрована, а код знали лишь единицы), урки отправили курьером на свидание в тюрьму дочь одного очень высокопоставленного чиновника из аппарата правительства России, любовницу одного из столичных босяков, которая ради него была готова на все.

Воры всё рассчитали правильно: вряд ли кто-либо из тюремной администрации рискнул бы подвергнуть ее шмону. Менты в таких ситуациях, а их на моей памяти было множество, предпочитали иметь дело не с тем, кто передавал депешу, а с тем, кому она предназначалась. Таким человеком мог быть либо сам адресат, либо его доверенный посредник.

Миссию получателя воры возложили на меня. Накануне предстоящего свидания урки сказали мне: «Ты сам видишь и понимаешь всю сложность ситуации, Заур, поэтому действуй, как считаешь нужным, на свое усмотрение. Тебя учить не надо, но в любом случае ксива должна либо оказаться у нас, либо быть уничтоженной тобой лично. Третьего не дано и быть не может».

За свою долгую босяцкую жизнь я, конечно же, не раз исполнял поручения подобного рода, как на свободе, так и в неволе, и все, слава Богу, всегда обходилось без запалов. Ума хватало, да и молод был – дурил попкарей и крутил легавыми как хотел и как складывалась ситуация. Но теперь, на старости лет, я, откровенно говоря, немного занервничал.

Боялся я, конечно же, не за свое благополучие, ведь это была моя жизнь, а за дело, мне порученное. Еще с детских лет воры научили меня ходить по краю пропасти и не падать. Ну и, в конце концов, я был у себя дома, чего мне было бояться? Но годы всё же брали своё, я это уже давно чувствовал, потому-то и переживал за возможные последствия запала и за своё честное имя босяка. Ведь поручения такого рода воры доверяют лишь одному из тысяч арестантов, но и спрашивают с него соответственно. Приходилось идти на риск, ибо если не я, то кто же?

Краткосрочные свидания почти во всех тюрьмах России проходили по одному и тому же сценарию. Сначала заводили посетителей со свободы и они рассаживались по местам. Затем наступала очередь заключенных. Посреди узкой и длинной комнаты стояло что-то, напоминающее стол. Сквозь него, тоже посередине, во всю длину помещения была намертво закреплена огромная и толстая прозрачная перегородка, уходящая под самый потолок. По обеим сторонам стекла – ряд стульев и телефонные аппараты. Разговаривать можно было только по телефону, иначе ничего не услышишь. Подниматься со своих мест во время свидания запрещалось, залезать на стол или под стол – тем более. Ни единой щели, в которую могла бы пролезть даже спичка, ни единой трещины или дырки в перегородке не было. За этим постоянно следили несколько