Только сейчас я окончательно понял, что ничего подобного еще в жизни не испытывал. Но все же опыт крадуна и старого арестанта взял верх над обывательской растерянностью и чувством безысходности. Постепенно я стал возвращаться в нормальное состояние и наконец, взяв себя в руки, успокоился. Лишь один-единственный момент в этой истории по-прежнему не давал мне покоя. Я терялся в догадках и никак не мог понять, что это: красиво разыгранный спектакль, удачно подобранная подстава или что-то другое? Если это подстава, то для чего, с какой целью? Для отчетности? Вряд ли. Для мусоров я, по большому счету, не представлял особенного интереса. Карманный вор, да и только. Да если бы даже и представлял, наши махачкалинские легавые никогда не пошли бы на подобные розыгрыши. Они, скорее, спокойно закинули бы мне в карман анашу или пару ампул морфия, и делу конец. Эта практика была у них отработана до мелочей и всегда действовала без сбоев. Значит, эта версия отпадала. Но тогда что же?

Я тусовался по камере, как только что пойманный зверь в клетке, и лихорадочно размышлял, отбрасывая одну версию за другой. Даже в самом страшном сне я не мог представить себе ничего подобного. Человеку, не искушенному в разного рода законах преступного мира, трудно понять, что могло ждать в тюрьме бродягу, не просто грубо преступившего порог нравственности, но и опозорившего своим поступком весь воровской клан, к которому он принадлежал. Такого человека ждало наказание, далеко не равное наказанию для простого арестанта. Что же касается продолжения воровской карьеры, то на этом смело можно было ставить жирную точку.

И тут в относительной тишине камеры меня осенила одна спасительная мысль, но для ее осуществления я должен был быть на свободе, а не находиться под стражей. Не торопясь и пытаясь по возможности не сбиться с метки, я обуздал этот лихорадочный порыв, прекрасно понимая цену выдержки и спокойствия, и в голове моей все стало потихонечку проясняться.

В первую очередь я должен был прикинуть, что меня может ожидать в каземате НКВД, потому что это было определяющим моментом в моей дальнейшей участи, и здесь, к сожалению, и я это понимал больше, чем когда-либо, утешительного было мало, если не сказать, что его не было вообще. И все это несмотря на то, что у меня было поистине железное алиби – я имею в виду билеты на самолет. Так что отбитые почки и поломанные ребра были ничто по сравнению с тем, что меня ожидало на самом деле.

Время, когда меня водворили в камеру, было обеденным. Развод у мусоров происходил в пять часов вечера. Значит, где-то в шесть, в половине седьмого за мной приедут, и кто его знает, как в дальнейшем ляжет моя карта.

У меня оставалось в запасе целых пять часов. Ну что ж, будем думать, уже окончательно придя в себя, решил я, прилег на скамейку и, закрыв по привычке глаза, продолжал лихорадочно искать выход из создавшейся ситуации.

Вы знаете, Всевышний иногда проявляет милость к арестантам, тем более к тем из них, кто был несправедливо обижен власть имущими, и наводит бедолаг на спасительные мысли. Не обошел Он в тот раз и меня. Я вспомнил, что несколько лет назад, еще задолго до того срока, после которого я недавно освободился, мы с Валерой Писклей, – моим старым приятелем и коллегой – пытались освободить нашего друга, который спалился на наших глазах в «марке» и был доставлен во второе отделение милиции. Вот что мы предприняли тогда.

Двор второго отделения милиции был небольшим. В левом его углу, прямо напротив самого здания легавки, в десяти метрах от нее, находился навес из бревен, покрытый шифером, при этом ни стены, ни дверей на нем не было. Он предназначался для двух милицейских «бобиков», один из которых постоянно был в ремонте, и мотоцикла с коляской. В правом углу двора одиноко маячил дальняк, сбитый из деревянных досок, а напротив него, метрах в пятнадцати, стояли такие же деревянные ворота, давно покосившиеся от времени, которые и днем и ночью были открыты. По крайне мере, я их закрытыми не видел никогда. Забор, ближе к которому находились навес для транспорта и туалет, разделял мусорскую и гаражи, стоящие по соседству с домами.