– Устинов?

– Министр обороны не имеет возможности передать спецбоеприпас без санкции КГБ, а они без санкции Брежнева. Или кто там за него. То, что он долго не протянет – уже отчётливо видно.

– Настолько плохо выглядит?

– Да.

– Когда состоится следующий съезд партии?

– Назначен на февраль будущего, 1981, года. Только, товарищ Сталин, это совсем другая партия, чем та, которой Вы руководите. На съезде вопрос о смене руководства или курса не поднять.

– Вот как!? Что же произошло, товарищ Горский. О делах Хрущёва я уже слышал. Про Брежнева тоже, а что же рядовые коммунисты? Вы, например.

– В тех условиях, предпочитаем не вмешиваться в политику, так как это чревато для самого себя. В результате получается, что руководство партии вышло из-под контроля снизу. Оно неподсудно, никогда не ошибается, их дети творят, что хотят. Центральный Комитет составляют 360 человек, но никто ни за что не отвечает. В народе об этом стиле управления говорят, как о коллективной безответственности. Есть, несомненно, честные принципиальные люди в партии, иначе бы она совсем развалилась, но от них стараются избавиться, используя чисто бюрократические «крючки». Внешне, и в прессе, поощряется критика и самокритика, но, к тебе придерутся не из-за неё, а из-за чего-нибудь другого. И схарчат, товарищ Сталин.

– Невесёлую картину Вы рисуете, товарищ Горский. А армия?

– Основное направление использования армии – народное хозяйство. Организовано затыкаем дыры в его управлении. Собираем урожай, работаем на мясокомбинатах, ездим на целину убирать хлеб, в этот момент во всех дивизиях дай бог 15 процентов автомашин остаётся. Хлеб – это, конечно, важно, и картошка, тоже. Но, боеготовность падает до нуля. Послали нас в Афган, а армия не имеет вооружений, приспособленных действовать в этих условиях. Стволы у нас высоко не поднимаются на всей технике. Пришлось «шайтан-арбу» изобретать.

– Это что такое?

– Зенитная установка ЗУ-2-23, установленная и закреплённая в кузове автомобиля «Урал». Может стрелять в любую сторону и под любым углом, кабина немного мешает, и из-за подвески сбивается прицел и снижается точность. Афганцы прозвали её «шайтан-арбой». – Сталин заулыбался.

– Велик на выдумки у нас народ. Вот к народу и надо обратиться!

– Вся пресса и телевидение под полным контролем партийной верхушки. Никто из руководства лишаться партбилета не захочет.

– Вы Огаркова лично знаете? Вы говорили, что он лично готовил и проверял Ваше подразделение. Я поинтересовался его службой у нас, на Карельском фронте, очень инициативный и думающий военный инженер.

– Сказать, что лично и хорошо его знаю… Нет, конечно, я же всего на всего «группер», командир группы. Несколько раз виделись, он меня хвалил. Этот орден вручал лично. По идее, должен меня помнить. Но, он не всё время находится в Афганистане. В основном, в Москве. В Москве к нему попасть на приём сложно. Да и в Афганистане это тоже не просто.

– Сержант Ерёменко далеко?

– Старший сержант Горская сидит в приёмной, документы она, правда, ещё не сменила.

– Вот и не надо менять! Пока! – Он снял трубку телефона, – Товарищ Поскрёбышев! Пусть войдёт товарищ Ерёменко.

Вошла Полина.

Сталин пошёл ей навстречу.

– Здравствуйте, товарищ Ерёменко-Горская. Дайте-ка на Вас посмотреть! А губа не дура у нашего Андрея! Поздравляю Вас с законным браком, товарищи. Товарищ Горский, если Вы вдвоём пойдёте сейчас в Файзабад. Именно в Файзабад, не в Хорог, пройти вдвоём сможете?

– Зимой? От погоды зависеть будет, но вероятность – практически нулевая: следов будет не скрыть. Лучше весной, в конце февраля-марте, по зелёнке. Есть, правда, один вариант, сразу уйти наверх и вызвать вертушки, но район раскроем. Не хочу я пока показывать, где находится портал.