– Я знаю, малыш, я знаю…– шепчу ей и обнимаю за талию. Мы смотрим из окна за отдаляющимся вертолетом. Если бы у нас только был сигнальный пистолет, то военные поняли бы, что в этом здании есть люди, жаждущие помощи, но, увы, как все знают, история не терпит сослагательного наклонения. – Надо продолжать надеяться на лучшее.

– Мы вас отымеем… хотим, хотим сильно… вам понравиться…– звучат голоса из-за двери, которая едва ли стоит на петлях под натиском возбужденной в прямом смысле этого слова толпы. Мужчины и женщины разных профессий и социального происхождения бьются из последних сил перед единственной преградой, отделяющих их от нас; они ревят и угрожают. Им надо попасть к нам, чтобы хоть на какое- то время утолить свой низменный голод.

– Я боюсь, – произносит Памела, дрожа всем телом, и начинает плакать. – Я планировала, что ты станешь первым и последним для меня, но у этих людей свои виды на нас! Мне очень страшно!

– Эх, любимая. Еще не все потеряно, – утешаю ее поглаживаниями по спине и рукам. – Все будет хорошо. Я не дам тебя в обиду.

Пошатываясь, добираюсь до стола. Поднимаю с его поверхности ружье двадцать восьмого калибра и заряжаю оружие. Нам предстоит неравный бой с нечистью за право жить и любить друг друга.

– Стой рядом. Они могут сейчас прорваться к нам, – прошу девушку, за которую готов отдать душу дьяволу. – Так будет безопаснее.

– Только стреляй им в голову, – говорит Памела и берет в руки кухонный нож.

– Но они же не зомби, милая…

– Если попадешь в руку или в ногу, то это их не остановит! – визжит девушка, поддаваясь эмоциям. – Я не хочу умирать молодой…

Не успевает она договорить, как дверь слетает с петель, и полчища извращенных под воздействием вируса натур заполняют собой помещение. Реки багровой крови и выделений омрачают собой пол и стены элитных апартаментов.

Я открываю глаза. Лежу в одиночной палате и стараюсь отойти от реалистичного сна. Бррр, и эпидемия похоти, и роман с Вертиго, от которой меня чуть ли не воротит… Я побывал еще в том аду!

– Вижу, вы пришли в себя, – говорит мужчина в форме полицейского. Специалист с густыми усами стоит передо мной с блокнотом в руках. – Врач отошел на обед. Скоро вернется и дообследует вас.

Что произошло? Я помню, как радостный пришел домой после института. Мы еще поприкалывались с Амберкромби, ничего не предвещало беды. Трогаю свое лицо: на щеке швы. Испытываю сильную боль и корчусь.

– Я бы не стал на вашем месте касаться себя, – говорит полицейский. – Расскажите, пожалуйста, о случившемся.

– Я ничего не помню, – признаюсь сотруднику правоохранительных органов. – Что произошло?

– Некий субъект позвонил нам с телефонного автомата и сообщил о преступлении на Артур-Роуд, дом 69, – рассказывает мужчина в форме. – К сожалению,  личность звонящего мы не смогли определить. Слишком короткий телефонный звонок.

– Что со мной произошло? – возмущаюсь я. Чувствую себя слабым,  уставшим и брошенным всеми.

– Моя задача, как раз, и состоит в том, чтобы разобраться в этом запутанном деле. – Ваша мать разъезжала по собеседованиям, а отец пришел домой с продуктового магазина за полчаса после того, как мои ребята обнаружили вас дома, лежащим на полу без сознания. Дверь оказалась открыта. По нашей версии у кого-то был дубликат ключей. Экспертиза докажет нашу точку зрения либо опровергнет ее. Нам надо от вас получить какие- либо зацепки, чтобы все виновные были наказаны.

– Ничего не помню…

– Милый! – дверь палаты открывается и вбегает мать. Ее тело сотрясают рыдания. Много бед ей на душу выпало! – Ты в порядке?