– Так вот зачем ты ездил к своим? – спросила я. – Проинструктировать Шурочку?

Женя не ответил. Он зажег сигарету, встал и ушел в комнату. А я осталась на кухне. Чувствовала я себя ужасно. Если допустить, что он сказал правду и мои показания могут мне повредить… Тогда мне придется противоречить Ксении. Разве я решусь на такое?! Помимо позора, долгих разбирательств, я еще навлеку на себя подозрения. И еще… Ксении и так уже хватило потрясений. А тут еще я заявлю, что никогда не встречалась с Иваном. Как я буду после этого выглядеть в ее глазах? Хорошо, если просто трусихой, которая хочет поменьше общаться с милицией. Но скорее всего, я буду похожа на преступницу. Или сообщницу.

Я вошла в комнату и увидела, что Женя вытащил из-под шкафа дорожную сумку и складывает туда свои вещи. Подставка с дисками уже опустела. Он забрал почти все, оставив на местах дисков пять или шесть.

– Значит, едешь кататься на лыжах? – спросила я, останавливаясь над ним. Женя поднял голову:

– Как у тебя с деньгами?

– Мне хватит.

Я твердо решила ничего у него не брать. Еще не хватало, чтобы мне платили отступного! Но он достал из внутреннего кармана куртки несколько сложенных купюр. Пятисотрублевых.

– А «зеленых» ты еще не срубил на своей новой работе? – спросила я, не прикасаясь к деньгам.

– Если повезет, будут и «зеленые», – пообещал он, снова принимаясь складывать вещи. Он брал только самое лучшее, а лучшего у него было немало. Женя всегда любил хорошо одеться. Деньги он положил на выступ серванта. Спокойно, не упрашивая меня, не обращая внимания на колкости. Как будто ничего особенного не произошло. Он даже спросил, как я собираюсь провести новогоднюю ночь.

– Со своим новым другом, – мило ответила я.

– То есть? – Он встал. Ну и пусть он на две головы меня выше, ну и пусть он мужчина… Но если он попробует влепить мне пощечину, я отвечу тем же самым! Я еще не забыла, как он тряс меня в магазине!

Но бить меня он, кажется, не собирался. Лицо у Жени сделалось какое-то растерянное. Мне это доставило удовольствие, что скрывать.

– Что ты имеешь в виду под словом «друг»? – спросил он наконец.

– То же самое, что имела, когда говорила о тебе своей маме, – ответила я. – Только я с ним еще не спала. Как раз собираюсь.

Он начал улыбаться! Он мне не верил! Конечно, не верил, иначе вряд ли он стал бы так спокойно застегивать набитую до отказа сумку. И даже не раздражался, когда заедала молния. Я почти в отчаянии спросила:

– Ты, похоже, не думаешь, что я еще кому-то нравлюсь?

– Ну почему? Митя от тебя без ума. – Он взвесил сумку на руке, прикидывая, тяжело ли будет нести.

– Кстати, за что ты его так напугал? – осведомилась я, провожая Женю к двери. – Мальчик всего-то навсего проводил меня на презентацию.

– Да никто его не пугал. Это бабушка забила парня, и теперь ему везде мерещатся угрозы, – легко ответил он. – Митька страшно инфантильный, если разобраться, то ему на самом деле лет двенадцать.

Женя потянулся поцеловать меня, но я уклонилась. Он слегка повел плечом. На языке жестов это у него означало – «наплевать».

– Не скажешь, кто твой новый приятель? – спросил он, предлагая поддержать шутку.

– Не скажу, – в том же тоне ответила я. – Чтобы ты и на него наехал со своими крутыми дружками? Кстати…

Я придержала входную дверь, которую он к тому моменту уже успел приоткрыть:

– Когда милиция станет меня спрашивать, подвозил ли меня Иван, я отвечу правду. Твоя сестра может врать, если ей угодно, но тогда она ответит за свои ложные показания. Это наказуемо, между прочим.