Он взъерошил пятернёй волосы и ударил по столешнице рукой.

Жалобно дзынькнула посуда, со звоном упала на пол чайная ложечка.

- Как же всё это неправильно и запутанно! Адель, ты... я...

Казалось, Владимир не знал, как начать разговор, а у неё внутри всё настолько заледенело, что почти не ощущалось боли. Своеобразная заморозка, как у зубного. Правда, это не навсегда, и рано или поздно наркоз отойдёт. Тогда она полезет на стенку. Наверное.

«У меня дочь, - вяло напомнила себе Ярослава, - нельзя раскисать и пугать её... Надо собраться, я смогу, я должна!»

- Слав, как ты понимаешь уже, свадьбы не будет! - торопливо заговорил любимый, не замечая, что каждым словом режет её на живую. – Вернее, у нас с тобой не будет, но раз уже всё оплачено, а гости всё равно те же самые, ведь вы с Адель родственницы, то я надеюсь, ты разрешишь не отменять торжество? Мы просто поменяем невесту, вот и всё.

- Что?! – ей казалось, что она ослышалась.

Он это всерьёз?! Просто поменять невесту – «а что такого?»

- Пойми нас, Славочка! – забормотал мужчина и придвинулся ближе, вынудив Ярославу вжаться в промежуток между столом и холодильником. – Дело не в тебе, ты – идеальная. Но не моя, понимаешь? Я старался, правда! И мне было хорошо с тобой, надеюсь, тебе тоже. Но слишком ровно и спокойно, без огня с моей стороны, понимаешь? Зачем тебе мужчина, который с тобой только из-за привычки? Я знаю, что ты меня любишь... любила с детства. Думал, что твоей любви и моей благодарности будет достаточно, что мы сможем создать семью и жить вполне счастливо. Но потом я встретил Аду... Прости, Слава! Это выше меня, это, как девятый вал – захлестнуло с головой. Я пытался сопротивляться, но Адель... Она вся моя, для меня. А я – для неё. Ты ни в чём не виновата, просто мы слишком поторопились.

- Славочка, прости меня! – всхлипнув, Аделаида возникла на пороге кухни в коротеньком халатике, под которым явно больше ничего не было надето. – Я люблю Владика! Больше жизни люблю!!! И он меня тоже любит. Мы не устояли, прости! И пойми нас! Взгляни на меня и на себя – разве не очевидно, что я подхожу ему больше? Я моложе, красивее, без прошлого и без довеска...

Ярослава могла стерпеть многое, но только не оскорбления в адрес дочери.

- Замолчи! – тихо, но, видимо, достаточно убедительно, произнесла она. – Не смей трогать Лену даже в мыслях, не то что поганым языком. Замолчи и убирайся отсюда! Оба!

Ада тут же опасливо попятилась, но стоило Владимиру приобнять её за плечи, как она почувствовала себя увереннее.

- Прости, я оговорилась! Леночка прелесть, я в ней души не чаю, но Владику она чужая.

Ярослава подалась вперёд, даже рот открыла, но затем осеклась и решила ничего на это обвинение не отвечать. В конце концов, ничего уже изменить невозможно, после такого предательства она Влада, даже приползи он на коленях, назад не примет. Так к чему унижаться, оправдываться, что-то объяснять, взывать к совести?

- А я досталась ему невинной, - сияя взглядом, лепетала Адель, - чистой! Владик – мой первый и единственный мужчина, и я рожу ему родного ребёнка, который будет только нашим.

С последними словами девушка многозначительно положила ладонь себе на живот.

- Какой ещё ребёнок? - опешила Ярослава. – Тебе только восемнадцать! И институт... Постой, так вы давно это... за моей спиной? Когда успели, ведь ты всего два месяца, как приехала в Москву и первое время жила в общежитии...

- Там мне было плохо, шумно, - жалобно протянула Аделаида. – А у тебя тут целых четыре комнаты! Одна сестра в хоромах, а другая в комнате на четверых. В общежитии, где туалеты на этаже, а душевая и вовсе одна на всех!