Нас всех разбудили, следователь и его помощники опрашивали тех, кто присутствовал на вечере, искали улики, смотрели пытливо в глаза, но я ничего не сказала. Не выдала Гвен, решившуюся на крайний шаг. Бубнила, что ничего не видела и не знаю, да меня и не особо пытали – что толкового может сообщить едва справившая совершеннолетие девчонка.

Так что, если бы следователь взялся за меня как следует, а не перепоручил молодому, не сводившему с меня глаз помощнику, то непременно бы узнал, что Гвен беременна, что ее муж, лорд Дарготт, обязательно провел бы ритуал и посвятил еще не рожденного ребенка темной магии, и что иного выхода у бедняжки Гвендолин, кроме как бежать в неизвестность, по сути и не было…

Разговор за поздним завтраком не клеился. В основном все кидали полные злорадного любопытства взгляды в сторону темного – тот искусно делал вид, что не замечает их. Наши дамы старались каверзными фразочками и вопросами уколоть лорда Дарготта, но куда уж им до столичного франта. Очевидно, уровень интриг и циничности в самом сердце королевства на несколько порядков превосходит тот, к которому мы привыкли тут, на периферии. И муж моей сестры подтвердил это буквально одной фразой, равнодушно оброненной в конце трапезы:

– Так как Гвендолин временно отсутствует, а без проводника я не смогу выполнять свои прямые обязательства, леди Вивьен придется поехать со мной, – над столом пронесся слаженный «ах», и громче всех в нем звучал мой испуганный голос. Лорд Дарготт тем временем продолжил: – Для тех, кто будет иметь что-то против, напомню: между мной и семейством Мердано заключен договор, согласно которому человек, принадлежащий этому роду, оказывает мне услуги проводника. Гвендолин, судя по всему, бросила всех нас, поэтому бремя ее ответственности ложится на плечи каждого из ее близких, носящих ту же фамилию, – темный обвел холодным взглядом всех присутствующих, никак не выделив меня. Все мы, сидящие тут, были для него одинаково пустым местом, разве что я вдобавок годилась на то, чтобы всю его отравленную магию очищать и проводить через себя. – И, пока моя супруга не одумается, ее обязанности будет выполнять леди Вивьен.

– Но ведь обычно законная жена служит для темного мага проводником, – подала голос побледневшая маман.

Однако, я не обольщалась по поводу ее лояльности. Леди Мердано была слишком расчетлива, чтобы ставить во главу угла мои переживания. Гораздо сильнее душевного спокойствия дочери ее волновало то, что после проживания в доме с мужчиной меня практически невозможно будет выдать замуж. А за миловидных девушек с сильным даром проводника темные платили охотно и более чем щедро.

– Все недовольство вы сможете выразить вашей старшей дочери, когда она так или иначе вернется, а сейчас Вивьен пора собирать вещи. У меня мало времени, – лорд Дарготт демонстративно вытащил из кармана жилета часы и откинул золотистую крышку. Видимо для того, чтобы все окружающие прониклись мыслью, насколько дорого стоит каждая секунда столичного гостя.

Я же сидела, оглушенная жестокими, равнодушными словами. В ушах шумело, как во время шторма на заливе, перед глазами плясали разноцветные пятна, а разум отказывался верить в происходящее. Ведь это не может быть правдой? Не может такого быть, чтобы судьба отдавала меня в руки самого беспощадного и жуткого темного мага империи…

Грубый толчок в бок привел в чувство. Я подняла взгляд от все еще полной тарелки и уставилась прямо в глаза темному. Холод, сквозивший в них, обжег внутренности, а уголок губ лорда Дарготта приподнялся в ленивой ухмылке. Родственники и ближайшие друзья старательно отводили глаза – никто не хотел чувствовать себя причастным к моей боли. Несправедливость не может не ранить, и люди предпочитают бежать от нее, делать вид, что ничего не происходит, если не в силах исправить – такова уж наша общая суть.