– Так вы за этим сюда пришли? – Я наконец сообразил, зачем ей пустая сумка.

– А что, запрещено? Кому-то надо убирать весь этот хлам. Если вы не полицейский, не многовато ли вопросов задаете?

Я поднял руки в знак капитуляции.

Женщина испепеляла меня взглядом, продолжая сжимать в руках пустой пакет. Ну, уже не пустой.

– Идите к черту! – бросила она, повернулась и ушла в лес.

Что ж, откровенно, подумал я, глядя ей вслед. Потом, удостоверившись, что не оставил за собой никакого мусора, направился в больницу.

Уорд так и не появилась, когда я вернулся в больницу. Я натянул свежий комбинезон, перчатки, бахилы и маску. А потом вернулся в темные коридоры.

Казалось, я очутился в подземелье. Даже поднимаясь по лестнице, я ощущал себя так, словно до поверхности земли, до солнечного света и свежего воздуха еще далеко. На верхней площадке я задержался при виде тянувшегося от меня коридора без единого окна. Конец его терялся вдалеке; с таким же успехом он мог продолжаться до бесконечности. Цепочка расставленных вдоль него прожекторов напоминала огни посадочной полосы. Невольно поежившись, я двинулся дальше.

Стук кувалд подсказал мне, что перегородка еще держится. По мере моего приближения цементной пыли в воздухе становилось все больше, а лучи прожекторов были ярче. В самой палате пыль была еще гуще. Двое крупных полицейских стучали молотками по долотам. Тени их метались по стенам; им приходилось обколачивать каждый блок по периметру, выкрашивая цементные швы, а потом осторожно вынимать блоки по одному, оставляя отверстие с зазубренными краями. Полотно рулонного пластика с внутренней стороны перегородки должно было защитить замурованную камеру от пыли.

В палате находились детективы, практически неотличимые друг от друга в белых комбинезонах и масках. Мне удалось опознать Уэлана, но он, увидев меня, отвернулся. Похоже, он не в настроении был разговаривать. И не он один. В воздухе буквально висело напряжение, едва ли не более плотное, чем цементная пыль.

Из коридора донесся какой-то шум.

– Пропустите, будьте добры! Дайте же собаке увидеть наконец кролика!

Я узнал этот голос: негромкий, но звучный, с хрипотцой, выдававшей в его обладательнице заядлую курильщицу. Что не соответствовало истине, поскольку женщина терпеть не могла табака. Стоявшие у двери детективы поспешно расступились, пропуская в палату миниатюрную даму. Ну не то чтобы совсем уж миниатюрную – скорее так казалось по сравнению с пропускавшими ее полицейскими, которых она не удостоила и взглядом. Женщина остановилась рядом со мной и плюхнула на пол сумку размером едва ли не больше ее самой. Судя по морщинкам, она улыбалась под маской.

– Привет, Дэвид! Давненько не виделись.

Действительно давно. Рия Парек была одним из первых экспертов-патологоанатомов, с которыми мне довелось работать. Старше меня на много лет, она уже тогда считалась в своей области крупным авторитетом. С тех пор многое изменилось. Не исключая, кстати, и самой Парек. Даже капюшон и маска не могли скрыть того, как она постарела. Она и раньше не отличалась высоким ростом, а теперь, казалось, съежилась и ссутулилась. Некогда черные брови поседели, а тот участок лица, который я видел поверх маски, сделался морщинистым, под глазами легли тени.

Я улыбнулся ей в ответ: я действительно обрадовался, увидев ее.

– Привет, Рия. Не знал, что вас подключили к данному делу.

– И не подключили бы, если бы Конрад не облажался. – Она ехидно усмехнулась. Что ж, по крайней мере, характер ее не изменился.

– Как дела?