-Защита бы не пропустила, - прокомментировал Син отстраненно.

-О, ну значит, я идиот, что перестраховался.

Син склонил голову, и Роберт махнул обрубком руки, как будто говоря: «Ладно-ладно».

-Насчет Вертерхарда уверен? - снова спросил Келлфер и, дождавшись утвердительного кивка, продолжил: - Только два Вертерхарда нам известны. Вестера при себе за комнатную собачку держит племянница Даора, и я не думаю, что он бы смог куда-то уйти без ее позволения, а она боготворит дядю. Побоялась бы ему вредить. Остается наше новое приобретение. Та девчонка, которой Син дал амулет, чтобы ее мыслей не читали. Сейчас мне что-то кажется, просто так она с ним не расстанется.

Син встал.

-Я не думаю, что ты прав, - ответил он Келлферу. - Но я хочу поговорить с Келланом. Амулет теперь бесполезен и должен быть возвращен, кроме того, ему стоит заглянуть в ее мысли.

-Я ему скажу, - неожиданно вызвался Келлфер с энтузиазмом, удивившим Ингарда. - Это деликатное дело, ты же понимаешь.

-Мы уходим, - обратился Син к Келлферу.

.

Ингард был ему благодарен. Сейчас остаться с Робертом наедине и спросить его, что же действительно пришлось ему пережить, и что прячется за этой маской беззаботности, казалось невероятно важным. Конечно, Роберт мог не ответить, как обычно обесценивая собственные страдания на благо какой-то цели, но не дать ему возможности выговориться Ингард не мог.

Однако Роберт не стал дожидаться, пока друг начнет разговор. Как только дверь за Сином закрылась, он тяжело откинулся на подушки и закрыл глаза предплечьем. И будто в никуда проговорил:

-Я чуть не сломался. В этот раз и правда чуть не сломался. Они не просто пытали Велиана. Они заставили его пытать самого себя, отрезать от себя куски, и много что еще делать с ними. Он убивал женщин, и детей тоже. Когда Велиан пришел в себя, я не знаю, мне кажется, он должен был помутиться разумом. Наш Велиан, добрый и светлый мальчишка, не сможет жить со всей этой кровью на своих руках. Я не уберег его, хотя и пошел с ним в качестве защитника. Все внутри меня хотело надеть уже этот проклятый ошейник и забыться. Я понимал, что на кону весь Приют, и только это меня остановило. Когда я остался, то даже хотел чувствовать всю эту боль. За Велиана, которому я не помог.

-Роберт, - сочувственно прошептал Ингард, борясь с подступающими к горлу слезами. - Страшно представить, что было бы, если бы один из директоров Приюта оказался пар-оольской марионеткой. Всю Империю в тот же день можно было и похоронить. Ты не дал этому случиться. Все мы понимаем это, и Син, и даже Келлфер, хоть у него сердце и из камня. Спасибо тебе.

Ингард вглядывался в лицо друга. Ему казалось, что из-под руки польются слезы, но Роберт был недвижим, и никакой влаги на его лице не было. Он опустил предплечье. Глаза его были красными, но сухими.

-Они не считают нас за людей, судя по тому, что делали, - сказал он мрачно. - Это не просто пытки. Так дети забавляются, вставляя соломинки в брюхо жучкам и оставляя головастиков на солнце. И что ужасно, это дает им над нами большое преимущество. Тот же Син, который вполне мог бы сравнять столицу Пар-оола, Караанду, с землей, не станет этого делать. Но если у них есть свой Син, и ему представится возможность, от Фортца и всех его жителей останется пепелище.

-Это стоит сказать Сину, я думаю.

Роберт не ответил, погруженный в мысли:

-А когда я думаю, что буду тем человеком, к которому станут приходить безутешные родители с портретами своих детей, чтобы я сказал им, не было ли среди... - Он перевел дыхание. - Мне вообще не хочется выходить отсюда.