– Знаю. Теперь это можно.

Иннис поднялся и вышел из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь. За его спиной Девлин произнесла в трубку:

– Алло, Лиза, привет, что у тебя случилось?

Мужчина прошел по дому, закрывая окна. К утру ожидались сильные заморозки.

От одной только возможности того, что это вечное бегство закончится и они смогут вернуться к некоему подобию прежней жизни, бывшего адвоката пробирала дрожь. Он не видел своих родителей и сестру, не видел никого из давних друзей с тех пор, как они с Девлин бежали из Аризоны. Должно быть, это исчезновение причинило боль родным и близким Иннисов, и от понимания этого Уиллу было неизбывно горько. Каждый день он просматривал блоги своих друзей, страницы в «Фейсбуке» и «МайСпейсе», «гуглил» свое имя и имя Девлин, чтобы проверить – быть может, кто-то по-прежнему ищет их, упоминает о них, все еще помнит и скучает…

И он отчаянно тосковал по своей работе, по своей настоящей работе – адвокатской практике. Ему не хватало выступлений в зале суда, опроса свидетелей и присяжных заседателей на предварительных слушаниях, беспокойной атмосферы, царящей в день вынесения приговора.

Уилл по-прежнему желал вернуть себе остатки прежней жизни – хотя и понимал, что Рейчел этим не возвратить. Быть может, поездка в Финикс вместе с Кейлин станет первым шагом на этом пути.

Он сел к кухонному столу и пригубил остывший зеленый чай из своей кружки. Его по-прежнему одолевали беспокойные мысли. Завтра он увидит человека, который отнял у него Рейчел. Это тревожило, но куда сильнее тревоги было страстное желание, чтобы все поскорее осталось позади. Быть может, тогда им с Девлин удастся хоть немного пожить спокойно.

Днем, в половине третьего, после семичасового пути от предгорий юго-западного Колорадо, Кейлин Шарп припарковала свой «Бьюик Регал» возле переполненного мусорного контейнера и выключила двигатель. Они вышли под жаркое октябрьское солнце, пересекли парковку и остановились у почтовых ящиков – Кейлин нужно было проверить свою корреспонденцию.

Четыре здания из шлакоблоков со всех сторон ограничивали грязный дворик. В каждом доме Девлин насчитала восемь квартир – четыре на первом этаже, четыре на втором.

Поблизости виднелись сломанные ржавые качели. В песочнице без песка валялся сдутый футбольный мяч, а рядом с ним – один роликовый конек. Непрерывно дребезжали кондиционеры на окнах, от федерального шоссе неподалеку доносился шум машин – в общем, похоже, обитатели этого унылого двора никогда не ведали тишины и покоя.

Мисс Шарп и Девлин с отцом вошли в здание, расположенное с северной стороны двора, и начали подниматься по лестнице.

Над крышей дома послышался рев реактивного самолета, заходящего на посадку в международный аэропорт Финикс Скай-Харбор.

Одолев четырнадцать металлических ступеней, они вошли в открытую галерею второго этажа, где Кейлин остановилась у третьей двери. Очевидно, от нее когда-то отвалились бронзовые цифры или их кто-то свинтил, поскольку номер квартиры – 22 – был написан красным несмываемым маркером над дверным глазком.

Мисс Шарп отперла замок и пропустила своих спутников внутрь. Едва ступив в прихожую, Девлин поняла, что квартира практически нежилая. Маленькая гостиная, еще более маленькая кухня, белые стены отчаянно нуждаются в покраске… Узкий коридорчик ведет в единственную спальню.

Температура в квартире, похоже, превышала девяносто градусов[5].

– Извините, что тут так жарко, – произнесла Кейлин. – У меня недели две назад сломался кондиционер, а меня не было дома, и заменить его я не успела.