Применительно к коммуникации мы можем с помощью этого концепта сказать, что в результате своей поразительной характеристики язык служит структурным сопряжением коммуникации и сознания. Язык держит коммуникацию и сознание, а следовательно – общество и индивида – отдельно друг от друга. Мысль никогда не может быть коммуникацией, как и коммуникация никогда не может быть мыслью. В рекурсивной сети своих собственных операций у коммуникации всегда разные предшествующие и последующие элементы в их последовательности в поле внимания индивидуального сознания. На оперативном уровне совпадения нет. Мы имеем дело с двумя различными оперативно закрытыми системами. Решающим является тот факт, что, несмотря на это, язык способен сопрягать системы, и именно в их различной манере оперирования. Язык достигает этого благодаря своей искусственной заметности в акустической среде звуков и затем в оптической среде письменных знаков. Он может зачаровывать и концентрировать внимание и в то же самое время воспроизводить коммуникацию. Соответственно, его функция состоит не в опосредовании отсылок к внешнему миру, но единственно в структурном сопряжении.

Однако это лишь одна сторона его достижений. Как и все структурные сопряжения, язык обладает включающим и исключающим эффектом. Он увеличивает возбудимость сознания через коммуникацию и возбудимость общества через сознание, что трансформирует внутренние состояния в язык и в понимание или непонимание. В то же самое время это означает, что другие источники раздражения для системы общества исключены, т. е. язык изолирует общество от практически всех событий среды физической, химической или живой природы за единственным исключением раздражения через импульсы сознания. Так же как мозг почти полностью изолирован от всего, что происходит в среде, из-за чрезвычайно малой физической способности глаза и уха к резонансу, так и система общества почти полностью изолирована от всего, что происходит в мире, небольшим набором стимулов, канализируемых через сознание. Что применимо к мозгу, применимо и к обществу: эта практически полная изоляция является условием оперативной замкнутости с возможностью конструирования явления высокой внутренней сложности.

Эти рефлексии вводят нас в область вопроса отношений между индивидом и обществом. Социология не может действительно принимать индивида как часть общества, но она и не может отделить себя от этого понятия. Социология боролась с этой проблемой с тех самых пор, как стала академической дисциплиной. В противоположность этому концепт общества, представленный здесь, исходит из полного разделения индивида и общества. И на этой основе возможна теоретическая программа, серьезно воспринимающая индивида.

В самой грубой форме это звучит так: «участие» индивида в обществе исключено. Между индивидом и обществом нет коммуникации, поскольку коммуникация – это всегда внутренняя операция социальной системы. Общество никогда не может выйти за свои рамки посредством своих операций и контролировать индивида; с помощью своих операций оно может лишь воспроизводить собственные операции. Общество не может оперировать за пределами своих границ – это должно быть достаточно понятным. То же самое применимо и к жизни, и к индивидуальному сознанию. Здесь тоже в системе остаются системовоспроизводящие операции. Ни одна мысль не может покинуть сознание, которое она воспроизводит. Принимать индивидуальность серьезно – значит воспринимать индивидов как продукт их собственной деятельности, как самореферентные исторические механизмы, которые с каждой аутооперацией определяют начальное условие для дальнейших операций и которые могут делать это