Вот беда, Иван Степанович никак не мог оторвать взгляда от карандашей, хотя понимал, что Хозяин предпочитает, чтобы во время разговора ему смотрели прямо в глаза. Не без внутреннего усилия маршал Конев перевел взгляд на Верховного и, перешагнув порог кабинета, бодро произнес:

– Разрешите, товарищ Сталин.

– Проходите, товарищ Конев, – кивнул Сталин и, указав на свободный стул, предложил: – Садитесь.

Когда маршал Конев сел, Иосиф Виссарионович заговорил вновь:

– Давайте перейдем сразу к делу… Как вы считаете, товарищ Конев, почему вам не удалось успешно развить наступление?

– Немцы сумели создать очень мощную эшелонированную оборонительную линию. В настоящее время работы тоже не прекращаются, немцы по ночам спешно возводят дополнительные инженерные укрепления, а в Яссы подтянули танки.

– Генерал пехоты Отто Велер, как никто другой, знает военное дело. Сколько именно подошло танков?

– Мне известно о шестидесяти танках. Двадцать танков «Пантера» и сорок танков «Тигр».

– Нам сообщили, что генерал-лейтенант Максимилиан фон Эдельсхайн дал на усиление генералу Велеру еще двадцать танков «Пантера», – дополнил ответ Иосиф Виссарионович.

Со Сталиным трудно было спорить: даже не в силу гигантской разницы между командующим фронтом и Верховным главнокомандующим, а потому, что он всегда получал информацию из различных, но самых проверенных источников. Всегда прекрасно представлял материал, о котором говорил докладчик. Никогда не терпел суеты, бывал точен в деталях. Поговаривали, что у Иосифа Виссарионовича имеется и собственная разведка, получавшая сведения куда более точные, чем донесения, исходившие от военных агентов.

Разумнее было бы согласиться.

– Возможно, так оно и есть, товарищ Сталин, я располагаю иными данными, – сдержанно ответил маршал Конев и добавил: – Но я еще уточню.

– Обязательно уточните. Оперативная обстановка на фронте меняется каждый час, и мы должны быть в курсе всего.

Маршалу Коневу показалось, что в этот раз грузинский акцент у Сталина прозвучал особенно явственно. Верховный главнокомандующий подошел к своему столу, раскрыл пачку «Герцеговина флор» и неторопливо стал набивать трубку табаком. В комнате установилось напряженное молчание. Иосиф Виссарионович не торопился продолжать разговор, казалось, он наслаждается тишиной, позабыв о присутствующих. Наконец Сталин запалил табак, рассеяв по комнате душистый ароматный запах, и подошел к столу, остановившись напротив маршала Конева.

– За последнее время вы себя успешно проявили, товарищ Конев. Ставка считает, что Уманско-Ботошанская операция – одна из самых успешных за последние месяцы, причем на всех фронтах. Кажется, за месяц боев войска под вашим командованием по распутице и бездорожью с жестокими боями прошли триста километров.

– Так точно, товарищ Сталин, – отозвался маршал Конев, собираясь подняться, но Иосиф Виссарионович небрежным жестом заставил его опуститься на место.

– Ставка решила поручить вам, как командующему Первым Украинским фронтом, новую задачу… Вам следует выйти на левый берег реки Вислы в районе города Сандомир и захватить там плацдарм, который позволит осуществить стратегическое наступление на правом фланге советско-германского фронта. Первый Украинский фронт в свою очередь будет готовиться к крупномасштабному наступлению на Западную Румынию. Сейчас Генеральный штаб занят детальной разработкой предстоящей операции. Она получила название Львовско-Сандомирская… Далее наша цель – освобождение Львова и всей Галиции. И Ставка очень надеется, что ваши действия будут столь же успешны, как и раньше. Но мы должны быть уверены, что нашим войскам никто не ударит в спину, а обстановка на Украине, судя по тем докладным запискам, что мне приносят едва ли не каждый день, очень непростая. Я правильно говорю, товарищ Абакумов?