– Я знаю, Костик, – выпалила она.

Мужчина обернулся. В глазах его вспыхнула радость, но он сдержал себя от лишних в этот момент эмоций.

– Андрей Семёнович? – спросил он.

– Он мне всё успел рассказать. Вернее, не совсем всё. Бо́льшую часть истории он оставил тебе. Мы поедем или будем кого-то ждать? Хочу увидеть детей.

– Да. Минуту.

В этот момент автомобиль Марины выехал на дорогу и, обогнав «Тойоту», понёсся, раскидывая из-под колёс гравий, дальше.

Марина в недоумении посмотрела на Константина.

– Там деньги, – чуть слышно произнесла она.

– Не беспокойся. Если они там и есть, в чём я очень сомневаюсь, то никуда не денутся. Мой человек отвлечёт на себя хвост. Он профессиональный гонщик. За него не волнуйся. Фура, наверное, уже освободила дорогу. Пора двигаться.

– Куда мы поедем?

– Мы поедем другой дорогой. На месте я тебе всё объясню. А пока выброси телефон и сними этот дурацкий жилет. Никто не станет в тебя стрелять.

Марина сделала, как и сказал Константин.

Тот надавил на газ и, проехав ещё с километр, свернул на лесную дорогу. Они петляли по лесу около сорока минут, пока не остановились на небольшой опушке, окружённой высокими соснами и длинным рвом с чёрной болотной водой.

Через перекинутый через ров мостик в три бревна они перешли с опушки на едва заметную тропу в начинавшейся тут же чаще. Пеший путь занял ещё минут пятнадцать. Всю дорогу они молчали, думая каждый о чём-то своём.

Наконец впереди показалась избушка, в каких останавливаются обычно охотники или егеря: крепкая, приземистая, с одним окошком и невысоким крыльцом в две ступеньки.

В доме их уже встречали Артём и Кирилл. Они тут же бросились в объятия Марины, а та, плача и смеясь от счастья, целовала их и что-то причитала, благодаря за такой всё ещё не очевидный исход Бога.

***

Когда начало смеркаться и взбудораженные последними событиями чувства несколько улеглись, Марина уложила довольных лесными приключениями мальчиков спать. Перед этим они целый час наперебой рассказывали ей о своих похождениях с «дядей Мишей» и о том, что он им даже разрешил прогулять школу. В этой затерянной среди елей и сосен избушке им нравилось не меньше, чем совсем недавно в Дубае. Они, словно губка, впитывали в себя всё, что предлагал им мир – огромный, полный откровений и тайн.

Пока Марина наслаждалась общением с мальчиками, Константин колдовал на крохотной кухне, готовя поздний ужин на керосинке. По комнате, разделённой на две части простой занавеской, разносились непривычные ароматы – смесь прелой листвы, смолы, керосина и жареной рыбы.

Марине не терпелось услышать самое главное из недостающего в истории Константина.

Когда дети уснули, она задёрнула занавески, отделявшие их закуток от другой половины, подошла к Костику и обняла его, уткнувшись лицом в его широкую грудь. Он ответил ей таким же нежным объятием, и так они простояли с минуту, не двигаясь и не произнося ни слова.

– Но как же так? – прервала тишину Марина. – Почему ты не объявился раньше? Мы же похоронили тебя. Где ты был всё это время?

– Давай присядем, – предложил Константин. – И я тебе всё расскажу.

Они сели. Есть совсем не хотелось. Приготовлением Костик занимался только затем, чтобы заполнить паузу в то время, как ему хотелось поговорить о главном, ради которого он и затеял всю эту конспирацию.

– Сначала, – начал он, – я не мог появиться, потому что лицо моё представляло собой бесформенное кровавое месиво. Вот в этой самой избушке я и отлёживался три месяца, зализывая свои раны. Это домик моего деда. Он тут егерем работал в советские времена, а потом просто на всё лето, пока были силы, уезжал сюда жить, бродил по знакомым тропам и латал избушку. Часто брал меня с собой на недельку-другую. У него здесь нашлась неплохая аптечка со всем необходимым. Благодаря ей я кое-как выкарабкался.