А в сентябре начались серые будни. Закончился затянувшийся отпуск Марины. Закончились каникулы. Начались учёба, секция и кружки.

Сложившаяся таким образом жизнь вполне устраивала Марину. Временами она думала, что было бы здорово, если бы Виктор вообще переехал жить куда-нибудь отдельно от них, а Михаил, напротив, поселился бы в одной из комнат для самых ценных гостей. По ночам она фантазировала, что он тайком пробирается к ней в спальню, и они занимаются с ним любовью. Жгучее желание физической близости с этим человеком не оставляло её и днём. Ей стало казаться, что Михаил чувствует это, но, чем больше Марина пыталась скрыть при общении признаки своего влечения, тем явственнее выдавала своё тайное чувство. Михаил старался реже попадаться ей на глаза, видимо, опасаясь, как бы чего не вышло. Марина укоряла себя, называла мысленно дурой, но к середине первого осеннего месяца поняла, что окончательно влипла. Понимала она и то, что, если Михаил проявит взаимность, то Виктор, непременно узнав об этом, уничтожит его, и ни шрамы, ни мужество, ни имеющиеся связи Михаилу не помогут. Несмотря на весь тот лёд, глыбами наросший на отношения супругов, муж не позволит, чтобы кто-то посягнул на его собственность. А Марину он считал именно своей собственностью и ничем иным. Марина знала не понаслышке, насколько он может быть жесток с теми, кто осмеливался встать у него на пути.

И воцарившееся было в её душе спокойствие стало потихонечку испаряться. Ловушка, в которой она оказалась, никуда не делась. Просто на какое-то время она перестала её замечать. Опасность продолжала угрожать теперь не только Артёму с Кириллом, но и Михаилу, и ей самой. Нужно было что-то предпринимать. Нужно было ставить точку в этой бесконечной кутерьме страхов. В голове её стали вспыхивать, словно галлюцинации, самые ужасные идеи, от которых она покрывалась холодным потом. Марина ясно осознавала, что ещё чуть-чуть – и она решится на самую крайнюю меру: либо сбежит с детьми на край света, либо… Нет-нет. На кого они останутся, если она окажется за решёткой? Должен быть какой-то другой выход. Должен. Может, обратиться за помощью к своему отцу? Он наверняка знает больше, чем говорит, и до сих пор в силах решить подобный вопрос.

***

Ночью разразилась гроза. Закончилось бабье лето, и его последний день решил запомниться людям таким – с громом и молниями через всё небо, с колотящим по крышам ливнем.

Марина не могла уснуть. Ворочалась, вскакивала, приоткрывала окно и курила прямо у себя в спальне. Потом побежала проверить, как там её мальчики – может, перепугались и трясутся от страха? Но мальчики спали без задних ног, не обращая внимания на разразившуюся за стенами дома бурю. Счастливые. Пока их даже краешком не задело то, что мерещилось Марине в воображении. Но рано или поздно эти стены, которыми она ещё в состоянии защитить детей, не выдержат, и им придётся либо бежать, либо защищаться изо всех сил, уповая на Бога.

Проведя в рассеянной задумчивости в детской минут пять, Марина вернулась к себе и увидела включившийся экран телефона. Через секунду раздался звонок. Кому она понадобилась в час ночи? Сердце напряжённо дёрнулось в груди. Марина взяла трубку.

– Алло.

– Марина Андреевна, – со знакомым акцентом по-английски произнёс голос, и сердце женщины совсем остановилось, предвидя беду.

– Рафаэль?

– Простите, что потревожил. Не знаю, который теперь час в Москве. Но есть новости о вашем отце. Сожалею, что приходится о них говорить.

Марина молчала, ожидая услышать страшное слово «умер». Её зазнобило. На улице громыхнуло так, что она не расслышала последние слова Рафаэля.