Сама, конечно, тоже хороша, но людей я не подставляла.

– О чем Вы? – надо же, перестал мне тыкать. Двадцатью секундами ранее он очень уверенно называл меня «девочкой» и уверял, что продажа квартиры – лучший выход из ситуации.

– Ну, они стоят явно не два рубля. За сколько процентов работаете? Может, десять? Двести штук – довольно неплохая сумма, даже если разделить её на двоих. А начальство Ваше с другом в курсе таких методов работы?

– Ты что несёшь вообще? – а вот и вежливость пропала. Так убедительно играет, аж со стула вскочил. Чуть более доверчивая дурочка точно купилась бы.

– Сколько Вам платит этот... Меценат, – скривилась. Не смогла скрыть своего отвращения. – Передайте ему, что я не собираюсь ничего продавать. И никаких денег он не получит. Максимум – первоначально взятую сумму. С каких пор вообще у нас людям в нетрезвом состоянии одобряют кредиты? – я уверена, что мой отец брал деньги именно в таком состоянии. Я вообще не помню его трезвым в последнее время. А когда-то его воротило от одного только запаха спиртного.

– Послушай, девочка...

Да сколько можно?

7. Глава шестая. Василина

– Я Вам не девочка. Василина Павловна, – злобные нотки в голосе уже невозможно было скрыть.

– Пофигу. Мы можем найти тех, кто вчера приложил тебя. Заплатят они какой-нибудь штраф или проведут суток пятнадцать в изоляторе, но на этом твои проблемы не закончатся. Придут новые. Они уже могут не оказаться такими вежливыми, – продолжал напирать меня, лишив возможности отодвинутся – меня зажали между стеной и таким же твёрдым торсом. – В машину затолкают и распишут на всю компанию. Как тебе перспектива?

– Ч-что сделают?

– Трахнут во все дырки и выбросят на каком-нибудь пустыре. Подождут, когда лицо снова станет таким же смазливым, и повторят. Бабло же надо как-то отработать. Нравится? Я не думаю.

– Но полиция же... Это незаконно...

– Всем плевать, крошка. Ты представляешь в своей маленькой головке, сколько у него денег? Так вот умножь на десять. Он в любом случае отмажется, а ты можешь оказаться прикованной к инвалидному креслу. Думай сама, но я бы советовал уже сейчас искать хорошего риэлтора.

Мужчина попытался очень убедительно продавить меня своим взглядом, но я не сдавалась. Смотрела в его глаза, не скрывая презрения.

Он ушёл, оставив после себя маленький пустой стаканчик из-под собственной порции кофе, который оказался яростно смятым и выброшенным в мусорное ведро. В обычный пакет из магазина около раковины, если уж честно.

Я продолжила вчерашнюю уборку, гуляла до мусорных баков настолько часто, что это вполне могло сойти за полноценную тренировку. Вверх-вниз. К третьему десятку таких заходов я начала ненавидеть ступеньки и успокаивала себя полезностью таких упражнений для попы.

Продукты привезли точно к началу указанного временного промежутка. Шоколад неплохо успокоил нервы, а курьер за лишнюю сотню помог мне вынести старый неработающий телевизор, о который я запиналась в прихожей, когда ходила с мусорными пакетами, и каждый раз откладывала его утилизацию на ближайшую помойку – до двери я дотащила его по полу, а дальнейшее передвижение уже было крайне затруднительно из-за его веса.

Единственная подруга, которая у меня осталась, жила в соседнем районе. Яну я знаю с детства, мы вместе учились и сидели за одной партой. Она всегда была в моей жизни, выслушивала нытьё – обоюдно, конечно – и поддержала меня, когда я уехала покорять новые горизонты, когда все вокруг твердили, что я сошла с ума и мне надо сидеть ровно, не пытаясь дёргаться в сторону лучшей жизни – и хуже люди живут, а я ещё на что-то жалуюсь. Мы отдалились за это время, но когда она узнала, что я решила вернуться – сразу предложила встретиться. Я скучала по этой веснушчатой.