– Раздевайся и ложись. Жалобы были?

Задает вопросы, на которые я уже отвечала.

– Да, это беременность, – эти слова пробиваются сквозь стену отупения. – Воспаления нет. Все в переделах нормы. По срокам тоже сходится. Вот, – поворачивает ко мне монитор и показывает пальцем на темную точку, – это плод. Все, одевайся. Сейчас дам описание.

Убирает датчик. Уходит к столу. А я... у меня нет сил встать. Стена шока трескается и начинает осыпаться. В горле встает ком, глаза обжигают слезы.

Меня всю колотит. Беременна. Я беременна!

– Держи, отдашь Кирсановой, – узистка протягивает мне снимок и листок с описанием. – И скажи, пусть заходит следующий.

Но я плохо понимаю, что она от меня хочет. Беру бумажку и выхожу в коридор на свет. Быстро пробегаю взглядом по строчкам, пока не утыкаюсь в заключение.

Скоро два месяца, как я беременна. При желании можно все подсчитать с точностью почти до часа.

Иду обратно в кабинет гинеколога. Ноги заплетаются, я едва не врезаюсь в стены. Возле кабинета никого. Ударяю один раз в дверь и вхожу.

Подхожу к столу, протягивая результаты УЗИ.

– Ага, у нас еще одна беременная, – Кирсанова смотрит на листок, где все записано. – Судя по виду, поздравлять не с чем. А говорила, что предохранялись, – язвит, качает неодобрительно головой. – Врать-то зачем?

Только вот правда в том, что я не врала. Беременности не должно было быть! Не так и не после одной ночи!

– Кто отец-то хоть знаешь? – задает бестактный вопрос.

– Знаю, – зло шиплю в ответ.

– Хоть это она знает, – Кирсанова что-то размашисто пишет, а потом подает листок мне.

– Что это? – смотрю на бумажку, на которой написано «направление».

– Направление на аборт, – гинеколог, щурясь, смотрит на меня поверх очков. – Вижу же, что залет. У меня таких в месяц по несколько штук. Учились бы лучше! Я еще понимаю, девки-первокурсницы. Только-только вырвались на волю. Но ты выпускной курс. Мозги уже должны работать хоть чуть-чуть. Раньше бы пришла, было бы проще. Это надо в таком возрасте перепутать беременность с гастритом!

– Но месячные же были, – зачем-то начинаю я оправдываться.

– Ой, не начинай нести ерунду, – взмахивает рукой, прерывая меня. – Все такие умные с этим Интернетом. Сами диагнозы ставят, сами лечатся. Лучше врача все знают. Пришла бы сразу, почистили бы быстренько и всех делов. Думай быстрее, срок пройдет – потом аборт не сделаешь. Иди давай, работы много.

Выхожу, забыв попрощаться. Цепляюсь коленом за лавку и падаю на нее. Больше желающих посетить гинеколога нет. Упираюсь спиной в стену. Прикрываю глаза. С трудом получается протолкнуть воздух в легкие.

В голове словно вата набита. Такое ощущение, что все это происходит не со мной. Или сон. Дурной сон. Настоящий кошмар. Глаза распахнуть заставляет хлопнувшая дверь.

– Кузнецова, иди уже, – раздается голос Кирсановой. – Не ты первая, не ты последняя. Будешь в следующий раз головой думать.

Поднимаюсь и начинаю натягивать куртку. Не с первого раза попадаю в рукава. Как попало натягиваю шапку. Шарф просто вешаю на шею.

– Направление возьми, раззява, – оборачиваюсь на Кирсанову. Она с лавки поднимает листок и сует мне в руку. Сжимаю его в кулаке. Внутри такое отупение. Как заморозили.

Бреду на выход. Вдруг становится нестерпимо душно. Стены давят, будто сейчас обрушатся на меня. Дохожу до входной двери. Дергаю ее, но она не открывается.

– Да в другую сторону, – слышу рядом раздраженный женский голос и дверь открывается.

Буквально выпадаю на улицу.

Злой зимний ветер сразу обдает холодом, и я запахиваю курку, забыв, что ее нужно застегнуть на молнию. Делаю шаг на ступени крыльца.