- Там слова настолько зубодробительные, и предложения по пол-страницы. Пока одно осилишь, пока поймешь, о чем речь - мозг выключается. Предохранители гаснут.

- И ты ради этого таскаешь с собой такую тяжесть? Чтобы лучше спалось?

- Неет. - Она даже нагнулась вперед, заглядывая в глаза, пытаясь доказать свою искренность. - Я честно пытаюсь прочитать. Просто медленно...

Дэн решил, что женщины, конечно, имеют право на слабости и странности... Но таких завихрений он еще не встречал. Или не присматривался? После Дарины душевные качества временных подружек его мало волновали. И удивление эти дамы вызывали другими способами. А эта, смотри-ка ты, смогла удивить...

Вероника поднялась, забирая пустые тарелки.

- Сейчас помою, и можно ехать. Или чаю попьем?

- Чай, само собой, хотя - я лучше кофе. В кои-то веки, заправил кофеварку, а то стоит без дела... А посуду оставь до вечера, сейчас ничего с ней не будет...

Вика глянула на него, явно желая о чем-то спросить, но - промолчала, отвернулась к мойке...

- Честное слово, сейчас приедем и озадачу секретаря поисками жилья. С утра времени не было. Метался по городу, как угорелый...

- Что-то произошло? - Дэн почувствовал, как невнятной, почти незаметной судорогой прошелся по нервам этот вопрос. Его уже сотню лет никто не спрашивал о делах, кроме шефа и подчиненных. Одному он обязан был доложить о любых серьезных проблемах, и это был не вопрос, а требование. А ребята предпочитали не спрашивать лишний раз, чтобы не нарываться. Меньше знаешь - лучше спишь. Надо будет, вызовут и расскажут...

А чтобы именно так - с искренним участием, с тревогой в глазах... Он поспешно себя убедил, что все это померещилось. Напридумывал себе ерунды... Видимо, обстановка домашняя располагает...

Привычно включил цинизм:

- А как ты себе, вообще, представляешь строительство? Хоть на одном объекте была, или только бумажки расковыривала? Поездила бы, с прорабами поругалась, с таджикского на матерный попереводила, а потом обратно... А потом по кабинетам всяческих надзоров, о которых, уверен, даже еще не слышала... А через недельку я бы на тебя посмотрел, с такими вопросами. Пришло бы тебе в голову спросить "Что произошло", - очень едко, с насмешкой передразнил. - Или сама уже сообразила бы. Да у нас, между прочим, всегда что-нибудь происходит, каждый день, каждый час, только успевай слушать! Тебе с какого момента рассказать?!

Он понимал, что снова - перебор, и в словах девушки не было ничего лишнего. Обычный живой интерес новичка, неравнодушного. Только вот, интерес этот разбередил в нем что-то нехорошее. То, что пугало, злило, выявляло слабости, о которых он давно забыл, уверенный, что они похоронены.

Вероника все это выслушала, не дрогнув ни одной мышцей, не выказав никакого волнения. Дождалась окончания тирады, и выдала:

- Ну, так дай мне эту возможность. Александр Павлович сказал, что я у тебя научусь тому, что никто и никогда не покажет в нашем офисе. Там все, будто волки дерутся за каждый объект, за каждый килобайт собранной информации. У каждого "база" связей, знакомых и друзей. И никто не хочет ею делиться, потому что без "базы" и знакомств половина всех управленцев вылетела бы к черту, сквозь закрытые двери. Там опасно даже просить, чтобы кто-нибудь поделилися сведениями.

А здесь я не мешаю никому: посмотрю, поучусь уму-разуму, и уеду. Каждый знает, что я - не конкурент, и приехала ненадолго. Надеюсь, что никто не будет скрывать данные, жмотничать...

Ну, пожалуйста, можно? Это мой единственный шанс. А бумажки изучать я могла бы и дома...