Тамара уже рассмеялась.

— Что верно, то верно. Иди, отдохни. Наверх по лестнице, вторая дверь справа. Силы с Юрой тебе еще понадобятся.

— Спасибо, Тамара и еще раз извини.

На нее я не злилась, все-таки она просто работала у чудовища.

— Меллиса, — окликнула меня Тамара из кухни, когда я уже вышла и направилась к лестнице. — Порой, чтобы увидеть свет, нужно очень долго лезть через туннель.

Я кивнула и стала подниматься вверх. Мудрость я понимала. А вот как она относится ко мне или к Юре, пока нет.

В коридоре было свежо, стены точно такие как внизу, только еще и украшенные картинами с пейзажами, судя по фамилиям недешевых художников.

Дойдя до нужной двери я сразу поняла, что мне не выделили отдельной спальни. Ну конечно, рабыня должна быть подле хозяина.

Здесь на самом деле было лучше, чем в другой части дома. Не так уютно, как на кухне, но и не чувствовалось пафоса всего остального.

Простые серые коричневые тона, простая двуспальная кровать, вдалеке угол, напоминающий кабинет и огромный зеркальный шкаф. Судя по всему, гардеробная.

Я прошла чуть вперед, ступая по ковру с высоким ворсом и обратила внимание на кровать.

На ней лежали какие-то два лоскутка ткани ядовито розового цвета.

При ближайшем рассмотрении, оказавшиеся топиком и шортами. Ага, очень удобная одежда. Разве что на одну грудь и половину задницы.

Серьезно?

Одежда?

Кто бы сомневался, что эта плоская мадама носит такие вещи.

— Нравится? — спросил голос той, о ком я думала.

Обернулась. Она стояла в проеме двери и подпирала косяк плечом. Развратно так, даже не по-женски.

— Очень, — ответила я вежливо. — Надеюсь, ты сможешь вытереть этим всю пыль.

— Это одежда, — с сарказмом бросила она мне.

— Кажется у нас с тобой разные понимания, что называется одеждой.

— Чё? Какие понима…? — нахмурилась блондинка и я не смогла сдержать усмешки. Хоть и не злой. Понятно, что девушка не сильно страдает интеллектом.

А вот судя по развязности, ноги она научилась раздвигать широко. Интересно, только для Юры? Или она и «пацанов» обслуживает.

На самом деле в детских домах проституция была и добровольной. Многие ночные бабочки начинали именно оттуда, стараясь заработать на красивую вещь, а порой и на кусок хлеба. И это тоже не делало чести ни руководству приютов, ни руководству страны.

— Юля. У нас с тобой сложилось недопонимание.

— Кончай нести заумную хрень и запомни, что я тебе сейчас пробалакаю, — сказала она резко, почти визгливо и приблизилась ко мне.

Так было когда-то в детском доме. Свора волчат нападали на новенького или слишком умненького. Жестокость уже давно съела им весь мозг.

Я сделала шаг назад, понимая, что в случае чего придется защищаться. Оставалось надеяться, что драться ее учил не Юра.

— Говори, — предложила я на свой страх и риск, на всякий случай сжав кулаки, как будто это могло успокоить.

— Юра. Будет. Моим, — отчеканила она сквозь зубы, и ударила кулаком в ладонь. И почему мне показалось она очень бы хотела, чтобы там оказалось мое лицо.

Тем не менее, я не смогла сдержать улыбки на это наивное, такое наивное заявление.

— Хорошо, — пожала я плечами. — Мне он не нужен.

Нужно будет твердить это как мантру. И лучше, почаще.

— Врешь! Он привез тебя трахать, а должен это делать со мной. Я хочу этого.

Должен. Должен. Главное ему не говори, что он что-то тебе должен.

— Так может быть поможем друг другу? — сразу, даже не думая о последствиях, предложила я. — Помоги мне выбраться отсюда. Найди паспорт, телефон. Они должны быть у одного из охранников в сумочке блестящей.