– Ну я бы предпочла, чтобы она была с ручкой, а так вполне.

И тут он принимается хохотать. Да как вступило! Громко, гулко, как автоматная очередь. Голову запрокинул – господи, а на шее-то шрамы… Как он только выжил вообще?!

Развеселить Азамата было не лучшей идеей – на этот грохот, который у него канал за смех, явился Алтонгирел. Я стараюсь слиться со стулом, естественно, тщетно.

– Развлекаешься? – спрашивает он как-то нехорошо.

Азамат вытирает ладонью левый глаз. Ой, как мне хочется отсюда уйти немедленно и не вникать в их разборки…

– Тебя что-то не устраивает? – спрашивает капитан, всё ещё весело.

– Да так, знаешь, боюсь, как бы ты не слишком жестоко разочаровался потом, – цедит Алтонгирел. Когда Азамат сидит, Алтоша выглядит почти представительно. Оборачивается ко мне, опираясь на спинку моего стула:

– А вам тут ещё не скучно, юная леди? – что он хочет подчеркнуть? Что юная? Или что леди? Нет, тут явно какие-то свои интриги, которых я не понимаю и понимать не хочу. Выгибаю спину, чтобы быть от него подальше.

– Напротив. Мы вели чрезвычайно познавательную беседу о напитках.

– Уверен, вы получили от этого массу удовольствия, – шипит практически мне в ухо. Отклоняюсь в сторону так, что это уже неприлично. Ну почему Азамат ничего не сделает?!

– Совершенно верно, – огрызаюсь.

– И почему я вам не верю? – он уже меня почти касается. Приходится всё-таки встать и обойти стол.

– Понятия не имею.

Сейчас ведь расплещет мой чай, урод.

К счастью, он переключается на Азамата – и заодно на муданжский.

– Очень тебе советую это прекратить.

Капитан, изменив своей вежливости, тоже переходит на родной язык:

– Я не уверен, что это входит в сферу твоей компетенции.

Хорошо, что у них тоже много умных слов заимствовано из всеобщего, а то хрен бы я что поняла.

– Зато я уверен. Над тобой мало смеются? Хочешь брызнуть бензином в костёр?

А, ну да, поняла. Ещё бы знать, о чём он…

– Я думаю, что больше уже некуда.

– Тебе рано себя хоронить.

– И поэтому ты считаешь, что мне надо сидеть под замком.

Да о чём они?! Или я не хочу этого знать…

– Азамат, я тебя предупредил, что будет больно.

– Мне не привыкать.

На этой оптимистической ноте Алтонгирел вздыхает и выходит из кухни строевым шагом, шарахнув дверью.

Я вздрагиваю, вжимаю голову в плечи и зажмуриваюсь.

– Простите, – говорит Азамат. Да уж, правильно извиняешься. Только почему ты его сразу не выставил?

– Я думала, он ваш подчинённый, – не выдерживаю.

– Не совсем, – откидывается на спинку стула, вздыхает. – У нас с ним некоторое разделение ролей. У меня, как бы это сказать… светская власть, а у него духовная.

Таращусь.

Вот уж такого – на звездолёте! – я точно не ожидала.

– Знаю, что это странно, – ухмыляется он. – Но у нас так заведено. Наёмники иногда годами не бывают на планете, а со Старейшинами по нетбуку не поговоришь, нарушится таинство поучения. В то же время, у некоторых Старейшин есть ученики, которые после пятнадцати лет послушничества обязаны провести хотя бы десять лет в удалении от наставника, научиться принимать собственные решения. Вот они-то и летают с наёмниками. Алтонгирел здесь уже пять лет, но я его знаю с детства.

– А, э-э… вы не ладите?

– Обычно ладим, просто он несколько… близко к сердцу принимает некоторые вещи.

Ага. И называет тебя уродом.

– Но вообще-то он хороший друг, – заключает наш удивительный капитан.

Пора мне делать ноги из этого дурдома.

Извиняюсь, забираю свой подостывший чай, иду к себе. Где моё вязанье?. . Там как раз самое время начинать узорчик вывязывать, для этого какая-никакая, а концентрация нужна, голову займу хоть, чтобы не ломать её о подслушанные реплики на неблагозвучном муданжском… Может, я на самом деле всё совсем неправильно поняла. Я ведь даже до этой истории никогда живого муданжца не слышала, а только нашего препода…