— Да я тебя и не спрашиваю, а помочь хочу! Пить бросишь, подлечим тебя, апгрейд сделаем, выручай! — я бы сказала, что Игорь взмолился, но куда там. Все это он сказал таким командным тоном, приказным, что вызвал у меня скрежет в зубах.

— Давай, иди мимо, Русацкий, — стала я его подталкивать к двери. Но тут, как назло из своей комнаты в инвалидной коляске выехал папа.

— Дочь, у нас гости? — сказал он, улыбаясь.

— Да, ты его, наверное, не помнишь. Игорь Русацкий и он уже уходит! — поиграла я бровями, заставляя Игоря внимательно смотреть на меня и надеясь, что он поймет намеки, но куда там. Его и раньше-то было невозможно прошибить ничем, — Он был как-то у нас, приходил с цветами, — тихо и зло произнесла я, отвернувшись от Игоря.

— Ага, которые ты все исхлестала по моему лицу, — тут же расплылся в улыбке Русацкий. Вот же, улыбается еще, кобель несчастный.

— А, помню, помню, — заулыбался папа, — Ты еще плакала всю ночь в подушку, я слышал.

— Спасибо, папа, — закатила я глаза к потолку, а Русацкий заржал, как конь.

— Так ты тогда что, выгнала меня и рыдать пошла? — гоготал Игорь, держась за бока, — Я то думал, что получил по морде и все, финита ля комедия, а ты оказывается, рыдала.

— Так, все, иди, давай, — снова начала пихать я его к двери, но лишь буксовала на месте. Сдвинуть эту гору мышц было невозможно. — Да, уйди ты уже! — завелась я.

— Дочь, как ты разговариваешь с гостем! — строго сказал папа, чуть повысив голос, — Напои его чаем, угости тортом, у нас еще вроде остался после вчерашнего. Нельзя так с гостями, молодой человек тебе цветы принес, а ты его за порог.

— А ну, пошли на кухню, — процедила я сквозь зубы, — Буду чаем тебя поить, милый, — затем произнесла сладким приторным голосом, от которого сам Игорь поморщился, но пошел за мной следом, буравя мою спину взглядом. Тут я вспомнила, что все еще в одном полотенце и резко остановилась, отчего Игорь врезался в меня, и невольно схватил за талию.

— Руки убрал! Я должна одеться, — передернулась я всем телом, будто мне неприятно его прикосновение, — Сейчас вернусь, — и ушла, оставляя Игоря с папой на кухне.

В своей комнате быстро сдернула полотенце, надела короткие шорты, любимую футболку с розовым зайцем. Немного подумала и завалилась с телефоном на кровать, открывая игрушку. Папа хотел гостей, вот пусть и развлекает, а я пока здесь отдохну, полежу немного. Через минут сорок мне стало интересно, о чем там общаются мой бывший одноклассник и папа. Я, чтобы не шуметь, прошла на цыпочках через зал и навострила уши, слушая разговор в кухне.

— Упал я очень плохо, со всего маха позвоночником на бордюр. Полгода в больнице, а теперь вот, кресло. Врачи говорят операция нужна, и Марта в какие-то фонды письма отправляла, но кому я старый нужен?

— Да какой вы старый? — удивляется Русацкий, — Вам лет сколько?

— В апреле будет пятьдесят два, — отвечает папа, а я сдерживаю слезы. После его травмы, что только не делала, чтобы поставить папу на ноги.

— Так это разве старый? — возмущается Игорь, — Это только полжизни, вам еще половину прожить нужно.

— Ну уж нет, вешать на дочь такую обузу? Таскать старика по больницам на своих руках? Нет, не о таком будущем я мечтал для нее.

— А можно мне ваши документы взять? Покажу кое-кому, может смогу помочь? — отвечает Игорь и я начинаю злиться. Зачем дает надежду папе? У нас нет таких денег, чтобы оплатить операцию. Пришлось выйти на кухню и прислониться к стене, сложив руки на груди.

— Чай попил? -спрашиваю Игоря, — Можешь идти.

— Ох, Марта, — качает головой папа, — Как я тебя воспитал!