— А мама Влада… — я начинаю фразу и спотыкаюсь из-за нахлынувших эмоций. — Что с ней случилось?

— Я же говорю, у меня только слухи и догадки.

Я не отрываю от Насти взгляда, показывая, что слушаю. Но она все равно медлит. Ей трудно говорить о матери Бестужева, она резковато облизывает губы и делает глоток из уже пустого бокала.

— Она давно погибла.

— Это я знаю. Сколько Владу было лет, когда это случилось?

— Двадцать или около того.

— Она погибла от передозировки?

Я помню, как из Влада вырвалось: “Моя мать погибла от этой дряни”.

— Да. — Анастасия кивает.

Помощница вдруг поворачивается ко мне, едва не роняя бокал на пол.

— Я не хочу говорить о ней. Все равно не знаю правды, могу только догадываться, как трудно ей было и чего насмотрелся Влад, пока рос.

14. Глава 14

После разговора с Настей я ухожу наверх. Поднимаюсь на второй этаж и долго смотрю на дверь хозяйской спальни. Она теперь наша с Владом, к чему мне только предстоит привыкнуть. Я провела на огромной кровати всего одну ночь, и то Влад оставил меня в покое и спал в соседнем кабинете.

Он, кстати, до сих пор не приехал.

А на циферблате уже двенадцатый час.

Что у него там за встреча? Что-то важное и касающееся бизнеса? Наверняка это связано с бриллиантовой семейкой Самохиных, которые хотят отыграться за расстроенную свадьбу. Так и голова может закружиться, рядом с Владом слишком много людей, которые хотят ему зла.

Я выдыхаю сквозь сжатые губы и толкаю дверь. Нужно попытаться заснуть. Если не отдохнуть, то завтра от меня будет мало толку.

В спальне по-прежнему пахнет лавандой. А вот пакеты со старыми вещами унесли, их место заняли покупки из “Орхидеи”. Я захожу в гардеробную через высокую арку и вижу, что кто-то из прислуги заботливо разложил вещи по полочкам и развесил на плечики.

Тон к тону. Идеально.

К счастью, я успела выбрать в магазине домашнюю одежду. Я сдергиваю с плечиков бежевое платье из мягкой ткани, чтобы переодеться, и возвращаюсь в спальню. Вдруг замечаю еще одну перемену. Рядом с бетонной угрюмой стенкой, на которую я жаловалась Владу, поставили большую напольную вазу с цветами. Буйные экзотические бутоны смотрятся с явным перебором, слишком много красок и неожиданных сочетаний. Тут и красный, и фиолетовый, и изумрудный, и даже золотой!

— Понятно, Бестужев, — произношу вполголоса, скептически разглядывая букет. — Ты у нас человек крайностей.

На ум сразу же приходит другое сравнение. Если он сейчас так холоден, то что будет, когда он доверится мне? Он горячий и страстный? Сколько должно было эмоций накопиться за годы его душевного затворничества. Он же не может вечно сдерживаться и жить как робот?

Надо притормозить.

Откуда вообще эти мысли?

Глупо ждать, что между нами будет доверие. Не говоря уже о чем-то горячем и страстном.

Я принимаю душ, выбирая на полочке шоколадный французский гель. Потом накидываю новое платье и быстренько пробегаюсь по баночкам с кремами. Мои средства занимают три большие полки, напоминая мне витрину. У меня никогда не было столько косметики, а ведь здесь нет декоративки. Только кремы, тоники, лосьоны. Страшно подумать, какие богатства прячутся в туалетном столике в спальне.

Рядом стоят несколько черных упаковок. Явно мужских. Влад следит за собой, я узнаю его запах с крепкими нотами, когда дотрагиваюсь до флакона с обтянутой крокодиловой кожей крышкой. Пахнет морем. Древесно-мускусная ватерлиния… стоит вдохнуть глубже, как чувствуешь запах перца, соленой воды и горького незрелого лимона.

Этот аромат остается на пальцах. Я ополаскиваю руки в теплой воде, но приглушенный мужской запах все равно не сдается.