— Это не моя одежда. Мне она не нравится.

— Зачем тогда купила?

— Помощница не спрашивала моего мнения.

Бестужев оглядывается, реагируя на мои слова. Он замечает, что я по-прежнему топчусь у двери, и снова отворачивается. Словно уже не может видеть, как я дрожу от его вида.

— Хватит, Лена, иди в кровать. Ты выглядишь уставшей.

— Я все равно не усну рядом с тобой.

Я слышу его злую усмешку, которая буквально царапает слух. Но мне спокойнее, когда между нами есть дистанция. Я снова могу думать и с надеждой смотрю на каждое движение Бестужева. Он отдаляется и, кажется, не собирается тащить меня в постель силой.

Может, он и не собирался?

Я подумала о самом страшном, запаниковав, но Бестужев притащил меня в спальню, и больше ничего. Словно это и было его целью.

Я слышу, как щелкает стальная пряжка ремня. Влад переносит крепкие пальцы на пуговицу брюк, а я отворачиваюсь. Я не буду раздеваться, не дождется! Я лучше лягу прямо здесь или устроюсь вон в том кремовом кресле в порванной блузке, но не подойду к нему ближе. К его сожалению, я знаю, что такое стыд, и не могу раскидываться одеждой с вызывающей легкостью.

— Лена, — зовет.

Я делаю очередной глубокий выдох и все же возвращаюсь глазами к его волевому лицу.

— Ванная. — Он показывает на дверь, которая спрятана в нишу между зеркалами. — Все выключатели здесь, в ящике есть вода.

Влад перенаправляет мое внимание на большую тумбу рядом с кроватью.

— Я лягу в кабинете, — добавляет он, поворачивая к арке, которую я замечаю только сейчас.

Спальня оказывается даже больше, чем мне показалось сперва. Она соединена высокими арками сразу с двумя комнатами. В первой я угадываю массивный рабочий стол со включенной настольной лампой, а во второй устроена гардеробная.

— Влад, — я окликаю его, когда он почти уходит. — Мы будем жить здесь?

— Недели две точно, там посмотрим. Но завтра мы поедем в центр.

— Вместе?

— Да, я хочу познакомить тебя с некоторыми людьми.

— По-твоему, я готова? Не боишься, что я всё испорчу?

— Тебе не на пользу замкнутое пространство. Ты становишься нервной.

— Ты реально думаешь, что дело в замкнутом пространстве?

— А ты думаешь, дело во мне? — Его жесткие губы кривятся в легкой усмешке. — Спи. Я утром разбужу тебя и буду чертовски благодарен, если ты не закричишь, увидев меня.

8. Глава 8

Я не кричу утром, хотя Влад просыпается раньше меня. Я слышу его шаги, а потом чувствую, как горячие пальцы накрывают мое запястье. Бестужев требовательно проводит по коже и нисколько не смущается, когда я открываю глаза. Он вообще не умеет смущаться, зачем ему такая глупость?

Еще он не умеет сопереживать, слушать, тонко чувствовать. Ему как будто досталось бракованное сердце, которое не знает половины чувств. У него много денег, но его палитра переживаний крайне бедна. Он то ли родился бесчувственным, то ли испортился от власти, то ли ожесточился…

Так, Лена, стоп!

Еще начни жалеть его. Копаться в его прошлом, чтобы найти причины холодности.

Я вчера так перепугалась, что чувствую идиотскую благодарность за то, что мне дали поспать одной в кровати. Как же глупо устроена моя психика! Или это мой вечный придурошный оптимизм? Даже в самой скверной ситуации мне надо найти что-то хорошее: мою же блузку только надорвали, а не сорвали полностью. Уже победа. Значит, вечер сложился сносно и можно не отчаиваться. А в Бестужеве так вовсе разглядеть человека, да?

Нет, он дикарь, и точка. Для него я всего лишь вещь, которая приглянулась и которую он притащил к себе в пещеру.

— Любишь спать в одежде?