Застывает, будто налетел на невидимую стену. Но, нахмурившись, снова продолжает путь.

- Доброе утро, Элис! – холодно бросает Морриган, проходя мимо.

У меня снова получается дышать. Но внутри закипает обида, когда смотрю в его удаляющуюся спину.

6. Глава 6

Был единственный способ справиться с раздирающими меня эмоциями. Любимая беседка в парке и разговор по душам с самым понимающим человеком на свете. С собой.

Я вернулась в комнату, вытащила из секретера дневник и походный набор писчих принадлежностей в узкой коробочке. Уже у самой двери, опомнившись, подхватила с кресла белую пушистую шаль. Вряд ли сегодня со мной кто-то будет делиться тёплыми плащами, пришла горькая мысль. За переменами настроения этого странного человека я никак не могу уследить.

А впрочем, какие перемены? Герцог последовательно безразличен и подчёркнуто вежлив со мной. Придумывать то, чего нет, на основании каких-то там взглядов… я не такая дура. В конце концов, их можно объяснить банальным любопытством.

Но если он проявляет ко мне любопытство, разве это не значит, что я ему по меньшей мере интересна? С другой стороны, когда человек интересен – разве с ним не стремятся проводить побольше времени? Хотя бы разговор… на любую светскую тему! Хоть о природе! Хоть о погоде! Но мы просто стоим и дыру взглядами протираем. Или проходим с каменной физиономией мимо. Нет, эту загадку мне решительно не разгадать!

Я неслась по парку, ноги сами собой сворачивали на знакомые тропинки, которые уводили всё дальше от центральной аллеи. К моему любимому месту – где я надеялась, в конце концов, вернуть душевное равновесие, основательно пошатнувшееся за последнее время. Погода была замечательная, тут и там разгуливали гости, шелестя осенними листьями, и мне ужасно не хотелось ни с кем встречаться.

Спешка в конце концов сыграла со мной злую шутку.

Я споткнулась о корень, прочертивший тропу наискось, и чуть не упала. Благо рядом была скамейка, до которой я с горем пополам дотащилась. Осмотрелась бегло… вроде никого нет. Чуть поодаль Диана с подружками разгуливает, макушки в шляпках колышутся над кустарником. Шуму столько, что птицы умолкли. Хорошо, если не с веток вниз посыпались.

Я сбросила всё, что несла, на доски, осторожно поставила ногу на край скамейки и приподняла до середины икры подол коричневого уличного платья. Развязала шнурки ботиночка на небольшом каблуке, которым, судя по всему, и зацепилась за злосчастный корень. Огляделась, удостоверилась, что вокруг-таки никого, быстро скользнула руками под юбку, отцепила подвязки и стянула плотный бежевый чулок. Ощупала и помассировала лодыжку. Пошевелила пальчиками. Больно, но терпимо.

Где-то неподалёку хрустнула ветка. Я торопливо одёрнула юбку и огляделась. Нет, вроде бы и правда одна.

А пожалуй, можно и здесь неплохо посидеть. Неохота ещё полпарка хромать.

Крохотная чернильница и пёрышко чёрного лебедя… Касаюсь загнутым мягким кончиком губ, поднимаю глаза к серому осеннему небу… решительно раскрываю дневник.

В который раз уже пытаюсь продолжить одну и ту же фразу.

«Дорогой дневник. Сегодня со мной случилось кое-что странное.

Кажется, теперь я знаю, что такое бабочки в животе.

Это чувство, которое поселяется внутри, когда он на меня смотрит.

Дорогой дневник, я до сих пор не понимаю, как такое могло со мной произойти, ведь я считала себя вполне здравомыслящей особой. Но теперь сильно сомневаюсь.

Вчера еще я не знала человека – а сегодня он заполнил все мои мысли. Как будто всё это время внутри была пустота. Но я её не замечала. А вот теперь страшно, что если он снова исчезнет из моей жизни, я провалюсь в эту пустоту и исчезну тоже.