А у королевств не было ни-че-го.

Ни одной ведьмы, способной дать отпор. Ни одного колдуна. Женщин, имевших дары и не присягнувших церкви, сжигали на кострах как еретичек, мужчин забирали в башни Благого Демиурга, где их натаскивали для ловли тех самых еретичек… Женщин, которых не сожгли служители башен, на костёр отправляли сами горожане. Всё из-за учения церкви…

Королевства стали зависимы от священников. Церковь всё больше и больше проникала в государственное устройство, оплетала двор, вливалась в светское общество…

Когда Элиот занял место своего погибшего старшего брата на троне, Благой Демиург уже нависал над ним тенью и диктовал свою волю через главных священников. И Камеристка стала им поперёк горла. Они знали, что благодаря ей Элиот избавился от первой жены, бывшей на коротком поводке у Центральной Башни Благого. Бесновались они совсем как простой люд.

Дворяне и министры стали задавать ему слишком много вопросов. Камеристка, по их мнению, пользовалась каким-то подозрительным покровительством короля. И Элиот решил показательно наказать её за какую-то глупость. Она рассмеялась. Он велел выпороть. Главный священник дворцового храма пришел на казнь его неверной жены, но и позлорадствовать успел, с упоением наблюдая, как порют безродную девку, мозолящую глаза.

Элиот смотрел на это мракобесие из окна покоев. Спускаться не стал. Камеристка не кричала, как убиенная курица. Но по окончании наказания ухватилась за Риха Байхарта, своего несменного личного охранника, как за спасительную соломинку. Прошла через толпу с гордо поднятой головой и свалилась в обморок в дворцовых коридорах, сразу, как только Рих помог ей одеться. Некоторым министрам стоило бы взять с неё пример. Такую стойкость редко встретишь.

— Северянка въехала на территорию дворца в сопровождении воинов, — Элиот подошёл к окну, слушая очередной утренний отчёт. — Её Величество готовится к казни в своих покоях. Королева-мать снова требует, чтобы вы передали в её руки управление прислугой. Что касается министра военных дел, сегодня ночью он покинул дворец. Вернулся с рассветом. Возница рассказывал своей супруге, что возил его в развлекательный квартал. Однако сам министр никакими подробностями того вечера ни с кем не делился. Более того, он заперся в своих покоях и вскрыл письмо. Печать была без герба. Письмо сжёг. Содержимое я не смогла разглядеть. Стоит ли подготовить место казни к вашему присутствию? Также осмелюсь напомнить, что Его Величество мог бы поприветствовать невесту. Это положило бы начало хорошим взаимоотношениям.

Элиот устало растрепал волосы. От хорошего настроения не осталось и следа. Ещё заговора с участием министра военных дел ему не хватало.

— Передай, что я пообедаю сегодня с матерью. Встречать северянку не буду. Разберись с этим. Проводи в покои. Ты знаешь, что делать. До королевы мне дела нет. Если закончила — проваливай. Твой вид портит мне настроение.

— Как прикажете, Ваше Величество.

Камеристка присела в книксене. Её юбки не шуршали. Она знала, что его раздражает шорох, поэтому ткань для своих одинаковых скучных нарядов подбирала такую, чтобы ни звука, чтобы он ничего не слышал.

Дверь бесшумно затворилась, и Элиот снова повернулся к окну. Ему все-таки было интересно поглядеть на эту северянку. Настолько, что он даже отложил изучение скопившихся бумаг и прошений. Расправа с заговорщиками отняла у него несколько месяцев, за которые неотложных дел скопилось столько, что даже леди Дороту пришлось трахать, не выходя из кабинета.