– Десятки вилл, – сообщил он с энтузиазмом. – Наймем лошадь с повозкой и поедем смотреть.

Утро было жарче сковородки, однако улицы уже запрудили южнофранцузские лица – смуглые лица, потому что на Ривьере чувствуется арабская кровь, занесенная сюда в стародавние бурные столетия. Когда-то в эти края приезжали за добычей мавры, а позднее они в диком порыве прокатились по всей Испании и захватили пограничные городки на берегу, чтобы из них пуститься на завоевание мира. Они были не первыми и не последними из тех, кто пытался завоевать Францию, – но от гордых мусульманских надежд остались лишь редкие мавританские башенки и трагический посверк в черных восточных глазах.

– Эта вилла сдается за тридцать долларов в месяц, – поведал агент, когда мы остановились у небольшого домика на окраине города.

– И что с ней не так? – подозрительно осведомилась жена.

– Все так. Великолепная вилла. Шесть комнат и колодец.

– Колодец?

– Отличный колодец.

– Вы хотите сказать, что ванной комнаты в ней нет?

– Как таковой – нет.

– Поехали дальше, – сказали мы.

К полудню стало ясно, что вилл для сдачи внаем в Йере нет. Все они оказались слишком душными, слишком тесными, слишком грязными или слишком меланхоличными – выразительное слово, которое выражает ту мысль, что по комнатам по-прежнему шляется помешанный маркиз в своем саване.

– Да, вилл нынче нет, – с улыбкой подытожил агент.

– Шутка с бородой, – ответил я.[63] – А смеяться на такой жаре – увольте.

Одежда наша уже напоминала вывешенные на просушку полотенца, однако, когда я предъявил удостоверение личности в виде шрама на правой руке, нас впустили обратно в отель. Я решил спросить одного из застрявших тут англичан, нет ли где поблизости другого тихого городка.

Если вы задаете вопрос американцу или французу, ответ предсказуем – с той лишь разницей, что ответ американца вы в состоянии понять. А вот получить ответ от англичанина ничуть не проще, чем выпросить спичку у госсекретаря. Первый, к которому я приблизился, выронил газету, глянул на меня в ужасе и со всех ног рванул прочь. Я немного растерялся, но тут, по счастью, увидел человека, которого однажды прямо на моих глазах везли на коляске к ужину.

– Доброе утро, – обратился я к нему. – Не могли бы вы сказать мне…

Он судорожно дернулся, но, к моему облегчению, выяснилось, что встать на ноги он не в состоянии.

– Не знаете, нет ли тут города, где можно было бы снять виллу на лето?

– Не знаю таких, – ответил он холодно. – А и знал бы, так вам все равно бы не сказал.

Последнюю фразу он, правда, не произнес, однако она так и читалась в его взгляде.

– Полагаю, вы здесь тоже недавно, – предположил я.

– Вот уже шестнадцать лет провожу тут каждую зиму.

Я сделал вид, что усмотрел в его словах приглашение к беседе, и придвинул стул ближе.

– Тогда вы должны знать хоть какой-то город, – заверил его я.

– Канны, Ницца, Монте-Карло.

– Но там слишком дорого. Мне нужно тихое место, где можно много работать.

– Канны, Ницца, Монте-Карло. Летом там тихо. Других не знаю. А знал бы – вам не сказал. Мое почтение.

Наверху няня считала на ребенке комариные укусы, появившиеся за ночь, а жена вписывала их в толстую тетрадь.

– Канны, Ницца, Монте-Карло, – сообщил я.

– Очень рада, что мы уедем из этого душного городка, – заметила няня.

– Мне кажется, лучше попробовать Канны.

– Мне тоже, – произнесла жена с воодушевлением. – Говорят, там очень весело… в смысле, какая же экономия жить там, где ты не можешь работать, а виллу, похоже, мы так и не найдем.

– Поплыли опять на большом кораблике, – ни с того ни с сего предложило дитя.