– Его что, надо будет грохнуть? – без обиняков уточнил Виталик, и фэшник от прямоты его слов даже поморщился.

– Ну, в общем да, но это только при угрозе – стопроцентной угрозе нового пленения. Или невозможности освободить. А вообще, как я и говорил, приоритет – доставка его в целости и сохранности. Даже ценой ваших жизней.

Ага, последняя фраза как бы искупала предыдущее указание, мол, когда все мыслимые и немыслимые возможности будут исчерпаны, только тогда. Даже тут лицемерие. Разве нельзя было сказать проще: «Мужики, его надо вытащить, а если не получится, то пристрелить, а то он слишком до хрена знает»? Мы бы поняли. А то куча фраз и едва ли не стенания перед необходимостью выбора. Еще слезу пустил бы.

– Я так понимаю, что, в случае если у нас не будет возможности его вытащить, его тем или иным способом следует убрать? – Я решил, что этот момент надо уточнить, а то, кто его знает, куда нас кривая вывезет. Потом докажи, что это была его команда. Плавали, знаем.

– Да. – Ответ особиста был лишен двусмысленности. Уже легче. Бедный «Кулибин» – если не получится спасти, можно грохнуть. Вот ведь жизнь какая! Вывод: много знать вредно, а если уж так сложилось и много знаешь, не гуляй дальше своей комнаты, а то кругом дяди нехорошие бродят.

– Вероятнее всего, – наконец-то подошел к финалу своего инструктажа Бабченко, – связной будет выдвигаться от могильника.

– Понятно. – И я, и ротный, да и все наши спутники прекрасно знали, где находится этот самый могильник, так что запоминать сообщенные фэшником координаты необходимости не было.

– Может, проще взять связника? – предложил Гордеев, но Бабченко в ответ скривил лицо.

– Нет. Во-первых, нет никакой гарантии, что он заговорит. – При этих словах особиста я скептически улыбнулся. Никогда не поверю, что у ФСБ нет надежных средств развязывания языка. – Во-вторых, где гарантия, что он знает место расположения базы? Что, если его ждут и встречают каждый раз на полпути от лагеря? И, в-третьих: если мы его возьмем, то об этом, скорее всего, через какое-то не слишком большое время, станет известно боевикам. И в этом случае они почти наверняка уйдут на запасную базу. – Бабченко замолчал.

Что ж, относительно второго и третьего предположения я бы спорить не стал, такое вполне возможно. Еще можно было бы добавить: «И, в-четвертых, фээсбэшники опасаются спалить своего осведомителя». Но как бы то ни было, в целом наш особист прав.

– Еще вопросы будут? – не дожидаясь ответа, Бабченко начал сворачивать карту.

Мы с Вадимом одновременно отрицательно качнули головами. Виталик промолчал. Игорь Онищенко, вытянувшись во весь рост, картинно зевнул, пересел вперед и, притулившись в уголке, закрыл глаза. Степан Тулин пошевелил широченными плечами, едва заметно грустно улыбнулся, ссутулился сильнее обычного и тоже притворился спящим. Евгений Бочаров поправил разгрузку, хрустнул костяшками пальцев и, вытянув свои длинные ноги, последовал примеру товарищей. Мы с ротным переглянулись и сделали то же самое. Уснуть, даже несмотря на вчерашнее затянувшееся допоздна дружеское чаепитие, было сложно, нас все время подбрасывало на ухабах, но можно было хоть какое-то время побыть в сладкой полудреме.

– Зря ты, Федорыч, так решил, зря, – пенял водителю сидевший в глубине салона автомашины тридцатилетний мужчина. – Следовало кого-то из наших с ними отправить. Нельзя было их без нашего контроля оставлять, нельзя!

– А ты, Григорий, предстоящий маршрут видел? – лениво отозвался водитель и лихо крутанул руль, вписываясь в крутой поворот. – Тогда скажи, кто из наших ребят сейчас в состоянии его пробежать?