— Никогда не мог отказать красивой бабе, — галантно подал руку мне, — пошли обналичивать твои миллионы. 

Он только коснулся меня, а мне воздуха в груди мало. Так моё тело реагирует только на него. Независимо не от чего, пусть хоть земля остановится, я всегда его хотела и буду хотеть. Это сильнее меня. 

— Спасибо. 

Шагаем к администрации. Сейчас мне по настоящему страшно. Если не Чабаш —не выпустят. Точнее, выпустят, но до утра я вряд ли доживу. Слишком много лёгких денег. 

Давид курит, наплевав на то, что мы внутри здания, я толкаю дверь кабинета и вхожу. 

— Деньги, — коротко говорю я и высыпаю фишки на стол. 

— Минуточку, — улыбается девушка. 

Белоснежные зубы, грудь третьего размера, ноги от ушей. За её спиной — мордоворот. Минута растягивается в три, потом в пять. Тянут время, догадываюсь я. Значит кто-то готовит мне торжественную встречу. Беспомощно смотрю на дверь, но Чабаш не идёт меня спасать. Быть может, ему интересно, как я себя поведу. 

— Быстрее. 

— Это очень большая сумма, — вежливо отфутболивает девушка. 

И тогда дверь открывается. Девушка перестаёт улыбаться и бледнеет так, что это заметно даже под дорогой тоналкой, а мордоворот напрягается. 

— Милая, все хорошо? — спрашивает Давид у меня. 

— Да, — улыбаюсь я. — Почти готово. 

Деньги находятся за пару минут, споро пересчитываются машинкой и перетягиваются резинками в пачках. Выглядит, словно не так уж и много, а меня за них готовы убить. 

Выходим на улицу. Апрель. Холодно ещё, моросит дождик. Давид держит меня под руку. И так хорошо, наплевать бы на все и свалить с ним на край света. Только у меня сын в руках врагов, сын, о существовании которого Давид даже не знает. А ещё, Давид меня не позовёт. Я ему не нужна. 

На территории казино мы были в безопасности. Здесь — жутко. Ветер проникает под тонкое платье, по спине мурашки. Свет фонарей отражается в лужах. Блестят мокрые машины. 

— Спешите? 

Мужчины выходят из машины. Четверо. Вооружены, это я сразу понимаю. Настроены серьёзно, явно не от моего сообщника. 

— За спину встань, — командует Давид. 

Послушно шагаю. Я женщина сильная, не побоюсь слова — независимая, но я признаю, что порой ситуацию может разрулить только мужик. 

— Слишком много взяла, — лениво говорит главный. — Господь завещал делиться. 

Я стою в кольце охраны. Мне не страшно почти. Абсурдно страшно за Давида. Я не должна беспокоиться о нем, ведь я его предаю, но сердцу не прикажешь, оно чертовски глупое. 

— Когда я такое говорил, — тон у Чабаша совершенно хладнокровный, — я не вас имел ввиду. 

Звуки ударов. Закрываю глаза, жду. Затем чувствую в своей ладони его ладонь. Прикосновения Чабаша я узнаю из сотен тысяч. 

— Зло наказано, милая. 

Открываю глаза. Они живы, просто несколько помяты. Один, постанывая, лежит у моих ног. Перешагиваю через него и иду к автомобилю, дверцу которого предусмотрительно распахивают. 

В машине темно, тепло. Мои колени озябли. Чувствую близость Давида каждой клеткой своего тела. Называю адрес гостиницы. Вот привезут меня, высадят, дальше что? А если я ему не интересна больше? 

На глазах слезы, отворачиваюсь к окну. За Серёжку страшно. Его жизнь сейчас зависит от меня, и от того, как поведёт себя этот непредсказуемый мужчина. Моргаю часто-часто прогоняя слезы. 

— Давид, — поворачиваюсь, словно решаясь я. 

Его лицо близко так. Снова глаза смеются. Они, кажется, все-все про меня знают. Про всех. 

— Рад тебя видеть, — шепчет он, и снова по коже мурашки. 

Его рука опускается на моё колено, кажется я чувствую искры между нами. Губы все ближе. Его рот — холодный. Пахнет дымом сигаретным и дорогим виски. Приоткрываю губы навстречу, непроизвольно стону. Губы холодные, а язык горячий…