В ящике стола лежала моя заначка, которую не тронули. Значит, деньги им были не нужны. Да и какие там деньги по меркам сильных сего мира, меньше тридцати тысяч. Я на отпуск копила.

Так же со стола я забрала фото, стоявшие в рамках. На них я была с друзьями и с братом. Решив, что поплачу потом, я перешла обратно в Юрину комнату.

Я не представляла, что делать с вещами брата. Выбросить не поднималась рука. Поэтому я тоже сложила их, решив, что несколько футболок оставлю себе, остальное отдам малоимущим.

Я открыла ящик стола Юры, и все же не смогла сдержать слезы. Там сиротливо лежал кожаный браслет, который я подарила ему на двадцатилетие. Он носил его не снимая все эти годы, и вот буквально месяц назад умудрился порезать запястье, и браслет стал натирать рану, не давая ей зажить. Он пробовал носить на другой руке, но сказал, что ему очень непривычно. Поэтому он снял его до тех пор, пока рана не затянется окончательно. Но Юра умер раньше.

Я погладила браслет пальцем, а затем решительно надела его себе на руку. Он мне был велик, но, я думаю, найду способ ушить его.

Как бы глупо это не звучало, я всегда считала его своего рода талисманом для брата. И умер он тогда, когда браслета не было на руке. Глупости это, или нет, но я надеюсь, что теперь он будет защищать меня.

- Ты готова? – снова раздался за моей спиной голос. Я смахнула слезы и развернулась к Тимуру.

- Да. Можно потом вещи брата будет отдать каким-нибудь малоимущим семьям?

Мужчина кивнул.

- С тобой завтра свяжется человек, который решит этот вопрос. И по квартире тоже, чтобы убрать весь этот беспорядок и сдать жилье.

Я никак не могу привыкнуть, что в мире Тимура все делается другими людьми, что он не разменивается по мелочам, не теряет время, так сказать.

- Мы можем ехать, - произнесла я, подхватывая две внушительные сумки. Еще в прихожей верхняя одежда не сложена…

Тимур с недовольным лицом подошел ко мне и забрал у меня вещи.

- Пойдем.

В коридоре я слегка задержалась, забирая свои куртку и пальто, а также всю обувь. Тимур опять смотрел на меня с раздражением. Ну да, для него вещи – ерунда, а я на эти сапоги четыре месяца деньги откладывала.

Наконец, все было собрано. Сумки были закинуты в багажник, а мы снова направились в сторону дома.

- Зачем ты поехал со мной? – спросила я, когда мы выехали со двора. – Мог же просто отправить своих людей.

Мужчина недовольно сжал руль. Я даже уже в жестах различаю его раздражение.

- Ты мне второй раз уже открыто говоришь, что хотела бы избежать моего общества, - произнес он сквозь зубы.

Оу, так вот, что ему не нравится.

- Нет. – Я мотнула головой. – Нет, я просто интересуюсь, потому что ты постоянно занят, я это сама вижу. А сегодня ты потерял полдня, сопровождая меня. И мне просто интересно, почему.

Воцарилась тишина. Я уж думала, он не ответит, поэтому отвернулась к окну лицезреть природу.

- Потому что была вероятность, что тебя накроет, и ты снова впадешь в депрессию. Моим людям запрещено тебя трогать, только в случае крайней необходимости, а я смогу как-то проконтролировать этот процесс.

Я ничего не ответила на это. Сквозь призму истерики, я помнила, как Тимур крепко зафиксировал меня в машине, после того, как я узнала, что брат мертв. И как он держал меня, пока мне вводили успокоительное, и после, пока я не заснула. Это не было нежно или сочувственно, но стоит признать, что его метод действовал на меня. И дело тут не только в физической силе, наверное, в те моменты, мне хотелось оказаться в сильных крепких руках, которые защитят меня от всего мира.