– Прости меня! – с отчаянием выкрикнул Рэд. – Я был не прав!

Ах с великодушным видом кивнула:

– Ладно, принято. Я тоже не садистка какая-нибудь. Пусть ваш заднеприводной режиссер еще поживет. Может, идея новая для фильма придет. Только запомни, Рэд Локко. Когда-то моя покойная мама меня учила: «Прежде чем пукнуть, убедись, что хочешь какать». Держи себя в руках. Это, кстати, касается всех.

На некоторое время все четверо застыли, лишь двигавшиеся грудные клетки говорили о том, что пленники еще живы.

– Заднеприводной? – задумчиво повторил Юрий. Он внимательно оглядел Рэда с головы до ног: – Что бы это значило, Витя?

– Вы полагаете, что здесь вас мучают, – раздался голос Ах, он звучал ровно и уверенно, как голос преподавателя, читающего студентам лекцию. – А теперь представьте, что у вас нет ведра для туалета. Пара дней – и вы задохнетесь от вони. У вас нет сидений – вместо них вы смотрите кино, стоя на коленях… причем на полу рассыпан горох. Или ржавые гайки. А может, даже стекло. А вместо суперзахватывающего фильма «Седая ночь» вам пришлось бы наблюдать, как пытают ваших родных и близких.

Комната медленно остывала. С едва слышным гудением заработала вытяжка, и пышущий жаром туман начал рассеиваться. Постепенно стены приняли свой привычный вид, и дышать стало намного свободней.

– Что молчишь, Рэд? – наседала Ах. – Нечего возразить, педик?

Алексей смущенно кашлянул.

– Если мне не изменяет память, Рэд Локко примерный семьянин. И у него есть жена, – сказал он, но Ах и бровью не повела.

– Ну и что? Есть слово «надо», а есть «хочется». Жена у Рэда для публики, а мальчики для удовольствия. Он живет в России, поэтому и играет в шпионов. Это на загнивающем Западе всякие лесбиянки с педиками официально женятся, а у нас все еще по углам прячутся. Да, Рэд? А может, ты просто нормальной письки не видел? Хочешь, покажу?

Лицо Рэда пошло пятнами, и Ах подмигнула:

– Не стесняйся, никто никуда не заявит, все строго между нами. А вы, Жанна, можете отвернуться.

С этими словами девочка бросила скакалку на пол и на мгновение задрала свое короткое платьице. На секунду мелькнули белые трусики.

– Может, хватит уже? – Жанне стоило неимоверных усилий, чтобы не закричать. Вид кривляющейся хулиганки уже вызывал у нее тупую сверлящую боль в затылке.

– Ну хорошо, – кивнула Ах, разглаживая своими короткими пальчиками несуществующие складки на платье. – Пришло время вопросов. Уверена, вы наверняка подготовились, да?

Ответом было гробовое молчание, но «менеджера» это ничуть не смутило.

– Начнем с Жанны, – сказала она. – Поскольку в прошлый раз она была последней, кто задал вопрос.

Жанна посмотрела на экран расфокусированным взглядом. Ее некогда красивые и пышные волосы превратились в сальные космы, которые закрывали ее лицо, и она то и дело усталым движением отбрасывала их назад. Ее губы беззвучно зашевелились, словно у картинки на телевизоре, где полностью выключили звук.

– Смелее, Жанна! – подбодрила женщину Ах.

– Я должна скоро родить, – наконец послышался дрожащий голос пленницы. – Проявите снисхождение… Мой ребенок… он не выживет здесь. Пожалуйста, дайте нам уйти. Мне и моему сыну.

На веснушчатом личике Ах заиграла сочувственная улыбка:

– Да-да, я все понимаю, Жанна. Но правила есть правила. Задавай вопрос, или очередь перейдет к другому.

Жанна как-то болезненно вздохнула:

– Зачем вы держите нас здесь?

Ах поджала губы и почесала коленку.

– Чтобы восстановилась справедливость, милая, – последовал ответ. – Видишь ли, в этом мире должен быть баланс – если где-то убавилось, в другом месте прибавилось. Если кто-то накосячил, отвечать рано или поздно придется. Согласна?