– Срочно в лабораторию! – приказал Вульф.

Мужчины подхватили ребенка, и все вместе они торопливо покинули палату.

– Бежим! – шепнул Князь Ване, показывая глазами на окно вентиляции.

Князь вместе с Ваней пододвинули стол к стене, взобрались на него, Князь отставил вентиляционную решетку, и оба мальчика заползли внутрь вентиляции. Раубер, вошедшая в палату в тот момент, когда в вентиляционном окне исчезали ноги Вани, не растерялась ни на секунду, а тут же сухо доложила по рации:

– У нас побег. Спускайте собак.

А Князь и Ваня в это время торопливо на четвереньках ползли по лабиринту вентиляционной шахты.

– Хорошо, что собаки не лазают по заборам, по деревьям… – закончил Князь свой рассказ. Теперь, когда страшные воспоминания остались в далеком прошлом, он мог позволить себе пошутить, чтобы слегка разбавить гнетущее впечатление, произведенное на Володю. – На товарняках добрались до моего дядьки, он нас и приютил.

– Вы узнали, кто были эти люди… в лаборатории? – спросил Володя.

– Гораздо позже, – ответил Князь, кивнув. – Это фашисты. Эсэсовцы, работающие на НКВД.

– Что они там варганили из детской крови? – спросил ошеломленный Володя. – Эликсир вечной жизни?

– И жизни, и смерти, – загадочно ответил Князь. – Твой отец погиб, добывая эту информацию.

– И где они сейчас? – осторожно спросил Володя.

– Я думал, ты сам понял, – ответил Князь, многозначительно глядя на школу за спиной Володи. Володя обернулся, взгляд его стал жестким. В надвигающихся сумерках здание словно приосанилось на фоне бледного закатного неба. Приосанилось и налилось темной силой. Вспыхивающий свет в окнах усугубил ощущение: школа ощетинилась тенями, оскалилась горящими окнами, словно волк, готовый разорвать свою жертву в клочья.

Поздним вечером Максим, Рома и Даша снова снимали на камеру подземелье. Вика уже в который раз отказалась с ними пойти. Они забрались на этот раз в такие дебри, где до этого ни разу еще не были, и, открыв дверь с круглым окном, обнаружили за ней операционную. На ее стенах была старая плитка, операционная была полна медицинского оборудования: кругом стояли тележки, штанги для капельниц, шкафы с медикаментами.

– Похоже на ту комнату на пленке, помните? – тревожно заметила Даша и поежилась, уточнив: – Где делали операции девочкам.

Несмотря на то что операционная стояла открытая, словно войти в нее мог любой желающий, она не казалось заброшенной и уж тем более запущенной: нигде не было грязи и пыли, все флаконы и медикаменты стояли на своих местах. Не хватало только восковых манекенов врачей и медсестер, чтобы операционная походила на одну из комнат Музея восковых фигур. Рома снял на камеру пустой флакон для капельницы с надписью «INGRID».

– «Ингрид» – эта же та компания, чьи акции тебе завещал дедушка! – вспомнила Даша, оглянувшись на Максима.

Он как раз нашел на одной из полок шкафа три полных флакона с той же надписью.

Даша взяла из его рук, прочитала:

– Срок годности 24 месяца… до ноября 2013 года. – Она пораженно посмотрела на Максима, ребята в шоке переглянулись. – Ты хочешь сказать, что прямо в нашей школе немцы… настоящие фашисты… продолжают делать опыты на детях? – спросила она и уточнила: – Вот сейчас? В наши дни?

– Подержи, я сниму крупнячок, – попросил Рома и сунул флакон ей в руки, затем отступил, чтобы заснять крупный план, но зацепился ногой за лежащий на полу провод и с грохотом упал, роняя попутно штанги для капельниц.

Включилась сигнализация: по всему подземелью завыла сирена, замигали красные лампы. Ребята затравленно огляделись. Первым пришел в себя Максим.