-- Оскар-то, когда маленький был, то там и ночевал. А потом, как Терфий умер, он спал плохо, да сам и напросился сюда, на кухню. А еще раньше там отец Терфия жил. Дом-то он еще ставил, ну, и потому и доживал с сыном и со мной. А теперь-то, конечно, вам понадобится комната. Еще когда дом ремонтировали, я помнится, Терфия уговаривала деньги поберечь и лишнюю комнату не делать, вроде, как и ни к чему она. А над ней крыша сильно худая была. А теперь, видишь – и пригодится.

Приговаривая все это Олла шустро собиралась – уложила корзинку яиц, накрыла чистой тряпицей, надела свежий передник, на ходу продолжая:

-- Я дрова оттуда вытаскаю под навес, да побелю вам все и будет ладно. А ты спроворь кашу или супа какого – солнце к зениту, скоро уже и Оскар вернется с моря. А я до рынка сбегаю. Лучше бы конечно, с утра, но Всемогущие милостивы, может, и сейчас яйца продать успею, тогда хлеба куплю.

-- Почтенная Олла, может и не бегать вам сегодня на рынок? Яичницу Оскар и сам с удовольствием съест, а деньги на хлеб у нас есть.

-- Так ведь хлеб-то тоже на рынке, – заулыбалась она. – А я вам с Оскаром по паре яичек оставила. Не переживай, деточка, голодные не будете.

С этим она и убежала, а я с интересом рассматривала пустой глиняный горшок, где она хранила яйца – на дне лежали ровно четыре крупных белых шара. Надо же, как интересно. То есть, два мне, два Оскару, а себе – вообще не надо? Хотя, что я удивляюсь? Многие матери так и живут всю жизнь.

В этот момент я еще просто не знала о прежней, разгульной и пьяной жизни моего будущего мужа, не понимала толком, что такое стая, и даже как-то успокоилась, ощутив, что в этом мире я не одна, а наладить жизнь вдвоем все же, легче, чем в одиночку. Потому со спокойной совестью полезла смотреть запасы продуктов, собираясь приготовить обед на всю семью.