Лежа в темноте я размышляла. Похоже, что все эти россказни о попаданках имеют под собой какую-то основу. Может быть, книги, те самые, которые я почитывала дома, и писали такие вот попаданки? Они просто рассказывали о том, что с ними случилось, а чтобы в дурдом не сдали, помечали это как художественную литературу…

Если я действительно погибла в своем мире, то назад не вернусь. По логике, мне просто некуда возвращаться. Сейчас мое тело валяется где-нибудь в морге, а бедная моя девочка устраивает похороны. Слезы навернулись на глаза сами собой, пришло осознание, что дочь я больше не увижу…

Успокоившись, я стала размышлять, как выжить здесь. Эта женщина, судя по всему, мама. Мама именно того тела, в которое неведомые силы забросили мое сознание. Она настроена на любовь и жалость. И если я поведу себя достаточно умно, поможет мне адаптироваться в этом мире.

Все попаданки всегда ссылаются на потерю памяти. По-моему, гениальный ход. Но в любом случае спрашивать нужно аккуратно, больше молчать и слушать. Я не должна выглядеть в глазах женщины полной идиоткой или инопланетным пришельцем.

То, что можно будет узнать без ее помощи, я буду узнавать сама. Среди этих судорожных мыслей и планов ко мне незаметно пришел сон.

Утро началось не с кофе. Крики петухов с разных сторон, розоватый свет встающего солнца, пробившийся сквозь белые занавески, и шаркающие шаги моей «мамы».

Чувствовала я себя при пробуждении значительно лучше. За это время мир приобрел большую реальность, а я испытывала не только страх от ситуации, но и некое любопытство. Какой он, этот мир? Что меня ждет в нем?

-- Мама… -- слово выговорилось само собой, так, как-будто на этом языке я разговаривала всю жизнь.

Женщина резко повернулась от стола, за которым она что-то делала стоя, и прошла несколько шагов до моего лежбища.

-- Проснулась, деточка? Вставать будешь или еще полежишь немного?

-- Мама, у меня с головой что-то не то…

Женщина смотрела на меня испуганно и растерянно, пожевала мягкими губами, приложила теплую руку ко лбу.

-- А жара вроде нет, – с сомнением проговорила она. – Ежели болит голова, так полежи еще, я и сама управлюсь.

-- Нет, мама, не болит голова, просто помню не все. Даже не помню, как в воду упала. А болеть, ничего не болит, не волнуйся.

Женщина с каким-то облегчением махнула рукой и добродушно проворчала:

-- Ну так и не пугай меня! А то как скажешь! А что забыла – так спроси, я подскажу.

-- Я много забыла, даже твое имя.

Глядя на то, как совершенно машинальным жестом женщина кладет руку на сердце и начинает потирать, как на лице ее проявляются испуг и непонимание, я торопливо добавила:

-- Помню, что ты моя мама, а как зовут тебя не помню и соседей забыла.

Женщина присела в ногах топчана, расстроено вздохнула, и вопросительно глядя на меня, сказала:

-- Мари, может к лекарю сходим? У меня несколько медяшек припрятано на худой день.

Я резко затрясла головой. Еще не хватало мне потратить последние жалкие копейки на какого-то средневекового шарлатана. Про уровень древней медицины и взглядов на гигиену в интернете было столько статей, что даже мне, человеку от медицины далекому, нет-нет, да и попадались на глаза. Кроме того, я прекрасно знала, что никакой врач мне не поможет – невозможно вспомнить то, чего ты никогда не знал.

-- Мама, зачем же лекарь? У меня ничего не болит, я вполне здорова. А то, что не все помню, ну так это и не страшно.

Наш разговор прервал стук в дверь, которая вслед за этим сразу же распахнулась. Вошла женщина примерно одних лет с моей «матерью» и с порога зачастила: