Вроде именно об этом мы с ним и договорились, но юношеский максимализм во мне не давал взять и продемонстрировать приличные манеры. Если такие мы уж бомжи, пусть не ведет на прием.

– А что будет, если ты на прием без жены явишься? – решила немедленно выяснить, раз припекло узнать побольше о “муже”.

– Я всё еще жду, Алёна Пална, – махнул он рукой, требуя вернуться к прежней теме разговора.

Эх, а я думала, прокатит. Скрипнула зубами и взяла эту чертову салфеточку и взмахнула над коленями. До этого, конечно, села ровно, поставив ноги на пол и выпрямив спину до боли.

Прокурорский взгляд пришпиливал меня ко стулу и не давал пошевелиться. Вот пусть так и смотрит весь прием, тогда я точно буду похожа на деревяшку, чего от меня, кажется, и ждут. Но я-то ладно, я взрослая, а Катюшка совсем маленькая. Даже если я буду следить за ее манерами, она может что-то отчебучить.

– Сойдет? – подняла глаза на внимательного соглядатая, который не спускал с меня строго взора.

– Сойдет. Теперь о темах беседы, – начал он, потом вдруг прищурился, подумал там себе о чем-то и заключил: – Постарайся ни с кем не разговаривать больше положенного.

– А кем положенного? – доводила я его.

Знала, что хожу по краю, но отчего-то испытывала грани терпения своего вынужденного благоверного. Когда он сердился, это меня странно заводило. По телу мурашки бегали. И вообще нравилось испытывать на себе его внимание. Любое.

– Ты, Алёна Пална, развлечься за мой счет решила? – насупился он, став строгим и сердитым не в меру.

Тут я точно поняла, что превысила лимит его терпения, и немедленно пошла на попятную. Паинькой стала. Или, в моем случае лучше сказать, попыталась.

– Ни в коем разе, Егор Романыч, как ты мог такое подумать? У меня дикое желание не подвести тебя. И я не подведу, ты же наш благодетель, – не смогла сдержаться и немного съехидничала. Прокашлялась и попыталась вести себя так, как он хотел. Ненадолго. – Но Катя… Она малышка совсем, и твои наставления не подействуют на нее так, как на твоих подчиненных. Я, конечно, буду за ней следить, чтобы ничего не учудила и не опозорила твою венценосную персону, но…

О боже, Алёна, что ты несешь! Глаза Драконова сузились, и я прикусила ненадолго язык.

– Но? – спросил, когда мое молчание затянулось. Неужели он реально не понимал, что дети – это не взрослые?

– Но ты должен понимать, что она может испугаться на этом приеме. Шум, гам, незнакомые люди. И вряд ли там будет много детей, а она слишком мала, чтобы выдержать скучный вечер. Как ты себе представляешь, чтобы мы задержались там надолго?

– Не переживай, дети будут, у генерала шесть внуков, так что с ее досугом проблем не возникнет, – пояснил он, – но ты не отпускай от себя Катю. На всякий случай. Мало ли что она может сказать.

Хмыкнула. Хоть в этом мы были солидарны.

– Ты прав, Егор, – собралась с духом, заметив, что Катюшка отвлеклась на куклу, которую притащила с собой, нам нужно было обсудить самое важное, – она не сможет играть роль твоей дочери и притворяться ею.

– В смысле? Поясни, – наклонился он ко мне и поставил локти на стол, сложив руки перед собой. – Она вроде смышленая.

Настал мой черед закатывать глаза. Он, может, и важный там какой-то прокурор, а в детях ничего не смыслит.

– Ты не понимаешь самого главного. Я ей не смогу объяснить, что папа ненастоящий. Придется сказать… Сказать…

Сглотнула и замолчала. Лицо Егора слегка побледнело, а лоб пересекла глубокая линия – он глубоко задумался над сказанным.

– Сказать, что я ее отец, – закончил за меня Драконов, и мы оба перевели взгляд на Катюшку. Не знаю, о чем думал он. Возможно, о тех неудобствах, которые терпит из-за этой ситуации, я же боялась травмировать малышку и не представляла, как ей сказать сперва, что у нее будет папа, а потом этого папу отнять.