У бедной Чучундры могла быть долгая жизнь, если бы не мой роковой удар подушкой.

«С другой стороны, где жили бы вы с Юлей, если бы дедов милый кактус разросся до двадцати метров?» – резонно поинтересовался мой внутренний голос.

Это замечание сразу же примирило меня со скоропостижной смертью Чучундры.

– Ну? Куда теперь? – ловко перевернув ставшую невесомой коробку, спросил повеселевший Эдик.

– А вот тут у меня адресочек, – я потянула из кармана бумажку. – Вот, улица купца Фролова, дом пять. Где это, далеко? Меня предупредили, что кактус можно забрать только до полудня.

Эдик посмотрел на часы, Юля – на солнце на полпути к зениту.

– Успеем, – решили оба.

– Ох, дуры вы безмозглые, твари чешуйчатые! – ласково ругался Егорыч, шагая по отмели в присвоенных им резиновых сапогах – тех, что побольше.

Маломерки тоже пригодились: сошли за ведерки. Один сапог Егорыч нес под мышкой, собирая в него рыбешек, застрявших на отмели.

Большая вода как накатила, так и ушла, а сазанчики, подхваченные внезапным разливом в искусственном пруду турбазы «Золотая удочка», остались. Самые умные или удачливые укрылись в заводи под корягами – тех Егорыч надеялся вытянуть сетью, но и просто так, без всякого снаряжения, мелочи на ушицу он уже поднабрал.

Жаль, что резиновые сапоги могли похвастать водонепроницаемостью, но не огнеупорностью, а то второй сапожок вполне можно было бы использовать как кастрюлю для варки!

Эх, где бы взять котелок?

Егорыч пригляделся к завалу на берегу. В куче мусора, принесенного водой, преобладала растительность, но попадались и тряпки, пластиковые бутылки, разный прочий хлам.

Егорычу сейчас нужна была посудина, и он высматривал предметы округлой формы. Нашел жестяной тазик, к сожалению, непоправимо дырявый, сдувшийся резиновый мяч и целехонький трехлитровый баллон.

А потом углядел между переплетенными ветками и глинистым откосом еще что-то округлое и зеленое, вроде помятого армейского котелка.

Тянуться сквозь преграду надо было далеко, Егорыч по самое плечо погрузил руку в хаотическое переплетение веток и стеблей, и хватать искомый предмет ему пришлось без помощи зрения, на ощупь.

Схватил – и заорал дурным голосом.

Даже глуховатая баба Вера, сидя на лавочке, услышала полный возмущения болезненный вопль. Орали в той стороне, где ручей, да так орали, что ворон с деревьев посрывало!

Жаль, что с лавочки у подъезда берег ручья даже в бинокль разглядеть было решительно невозможно.

– Как обманчива бывает внешность, – философски заметила Юля. – С виду дядя типичный алкаш, а на самом деле – надо же! – знаток и ценитель кактусов!

– Ну что, берете? – Упомянутый знаток и ценитель вернулся из короткого забега на кухню, распространяя вокруг себя запах крепкого спиртного.

– Ботаники тоже спиваются, – зашептал Эдик – еще один философ. – А то и скуриваются! Знаете, какие растения некоторые знатоки и ценители у себя в квартирах выращивают? У-у-у!

– Берем! – повысив голос, чтобы прекратить прения не по существу вопроса, сказала я. – Размерчик как раз наш.

– Вот только у нашего кактуса иголки желтые были, а у этого белые, – отметила подруга-художница деталь, которую я упустила. – Боюсь, Гавросич заметит разницу и что-то заподозрит.

– Скажите, Владимир, а можно сделать так, чтобы иголки кактуса стали желтыми, а не белыми? – спросила я хозяина квартиры.

Конец ознакомительного фрагмента.