Полез в кожаную сумку, висящую на спинке стула, достал узкий белый конверт, протянул майору:

– Как обычно.

– И тебе спасибо.

Конверт мгновенно перекочевал во внутренний карман хорошо сшитого пиджака Харченко. С делами покончено, теперь можно расслабиться и потрепаться о чем-нибудь нейтральном, недолго, минут десять, пока майор допьет свой коньяк.

– Как семейная жизнь? – поинтересовался Маскаев. – Приносит радости? Или уже наступили разочарования?

Он знал, что его милицейский информатор недавно женился, и хотел проявить вежливость.

– Разочарований пока нет, а радости… – Харченко пожал плечами и усмехнулся. – Я, Петя, уже не мальчик, какие такие радости могут меня удивить? Что ж я, по-твоему, с бабами никогда не жил?

– Ну, то с бабами, а то с женой, – возразил журналист, – есть же разница.

– Да брось ты, – Харченко пренебрежительно махнул рукой, – никакой разницы, все одно и то же.

– Зачем же ты женился? Жил бы просто так. Или она просто так не хотела?

Все-таки степень их дружеской близости была отнюдь не такой, чтобы обсуждать столь интимные переживания. Харченко понимал, что вопросы журналиста – не более чем вежливая болтовня, дежурные потуги создать видимость теплых отношений, дабы не утратить такой ценный источник информации из МВД. Поэтому ответил коротко и тоже дежурно, как отвечал на этот же вопрос многим другим:

– Пора уже, а то на работе косо смотрят, подозревают, что я «голубой».

Что ж, тема исчерпана, дело сделано, кофе и коньяк выпиты. Можно расплачиваться и расходиться по рабочим местам, в Главное управление по экономическим преступлениям и в редакцию одной из самых популярных и читаемых газет страны.

В понедельник утром Настя Каменская проснулась притихшей и подавленной. Никакой паники, никакой взбудораженности и в помине не было. На нее навалилась каменная апатия, когда не хочется ни пить, ни есть, ни шевелиться, ни глаза открывать. Даже дышать не хочется. Но зато хочется в туалет, поэтому вставать и шевелиться все равно придется.

Она умылась, выпила чашку кофе, потом две чашки чаю и попыталась составить примерное расписание на день. Когда идти на эшафот, то бишь на прогулку, – сейчас, перед обедом или после него? Сейчас не хочется, но потом может пойти дождь… Хотя может и не пойти, зато сейчас можно почитать или посмотреть какой-нибудь фильм… Но если она отложит прогулку на потом, а дождь все-таки пойдет, то пятнадцать минут лечебной ходьбы превратятся в двойную пытку…

Нет, непродуктивно она мыслит! Настя даже рассердилась на себя. Такой простой вопрос не может решить! Что-то мешает ей думать, что-то скребет в душе, портит настроение, ноет, как незажившая ранка, которую все время теребят, сковыривая едва наросшую корочку.

Это все Паша Дюжин со своими космическими законами и советами присмотреться к собственным проблемам. Нет у нее никаких проблем, тем более с мужчинами. Да и откуда им взяться? В ее жизни существует только один мужчина – ее муж Леша Чистяков. Разве в ее отношении к нему есть что-то неправильное? Она любит его как мужчину, ценит как друга и советчика, не изменяет ему даже мысленно. Что в этом может быть неправильного?

Отчим? Нет, с ним отношения сложились с самого начала, как только мама вышла за него замуж, Настя называет его папой, любит как родного, и ни разу никаких конфликтов между ними не было.

Брат Саша – сын ее отца от второго брака? Тоже никаких проблем, они искренне привязаны друг к другу, дружат семьями, ходят друг к другу в гости. Правда, скоро год, как они не виделись, но это потому лишь, что Саша решил какое-то время пожить с семьей за границей. Через несколько месяцев они вернутся, и все снова будет как прежде.