Дверь в его дом была открыта – впрочем, как и всегда для всех, кому нужна помощь, будь это человек, мутант или какая-нибудь мелкая зверюшка, на которую наступишь – и не заметишь.
Я сунул руку в контейнер, достал оттуда предмет, одновременно похожий на гранату РГД-5 без запала и на «Батарейку» – артефакт, довольно часто встречающийся в Зоне. И перешагнул порог.
Они обернулись одновременно – Болотник и его псина-мутант, разъевшаяся зверюга, несмотря на рыхлые телеса обладающая хваткой бульдога и мозгами сфинкса.
– Ты даже не представляешь, где я был и что принес оттуда! – сказал я, протягивая предмет хозяину лачуги и при этом пряча в карман левую обожженную руку[2].
Сквозь мои пальцы били ярко-оранжевые лучи. Псина сморщила нос и попятилась, а Болотник протянул руку и, нисколько не удивившись, взял у меня артефакт.
– Отчего же, вполне представляю, – ответил он. – Но знаешь, стрелок, больше не лезь туда. И сам запомни, и другим Перехожим скажи. Свою задачу ты выполнил, теперь…
И тут я почувствовал во рту соленый привкус. По моему подбородку потекло что-то теплое. Вот черт, раззявил пасть от счастья, что теперь подумает Болотник…
Но тут я осознал, что бревенчатые стены внезапно стали кружиться передо мной в безумном хороводе, к которому как-то сразу присоединились потолочные стропила. Меня мягко тряхнуло, и я понял, что лежу на полу. А может быть, на земле Зоны, готовой навечно принять меня в свои объятия. И солнце, взошедшее над моей головой, бесконечно далеким голосом Болотника проговорило:
– Держись, Снайпер. Держись! Всё будет хорошо.
Киллер
Солнце пекло немилосердно, и хлипкая тень от вышки, в которой укрылся майор Кривецкий, не приносила ни малейшего облегчения. Понятное дело, что наблюдателю приходится еще хуже – прошлый выброс сорвал крышу, хорошо, что саму вышку не снес, и теперь парень медленно поджаривался в обнимку со своим пулеметом. Принимал на стриженую макушку, прикрытую камуфлированной кепкой, тяготы и лишения воинской службы.
Хотя до желанной прохлады рукой подать. Вон оно, спустись по лестнице, отопри сваренную из толстенной стали дверь в кирпичной стене – и пожалуйста тебе, вечная осень, даже дождик накрапывает. Словно приглашает, дразнит, мол, не желаете охладиться, товарищ майор?
Кривецкий тряхнул головой, отгоняя странные мысли, и поспешил перейти на другую сторону здания по мосткам, тянущимся вдоль стен всего блокпоста на уровне второго этажа. Хрен с ней, с тенью, потому как ветераны говорят, что оно всегда так начинается. Стои́т человек, мысли дурные в голове гоняет, а потом спускается и идет себе неторопливо в Зону на ужин псионику-людоеду. И хочешь зови несчастного, хочешь по ногам стреляй – без толку. На руках поползет на зов, не обращая ни малейшего внимания на перебитые колени.
Видели, знаем. Так что ну его – и мысли, и тень, и Зону эту вместе с ее осенью. Теперь туда ни ногой. В прошлый раз вообще еле отвертелся, чуть под трибунал не загремел. Хорошо, что вовремя сообразил организовать зачистку базы оборзевших сталкеров на ферме за железнодорожной насыпью. Потому обошлось. И звездочки, и должность оставили, хотя о повышении ближайшие года два можно и не мечтать. Ну и ладно. Вообще-то он и на понижение готов пойти, лишь бы подальше от Зоны.
Но дураков нет, и особо сюда никто не рвется. Потому и майора оставили, и должность, будь она проклята. Но сейчас даже если и уволиться к чертям собачьим, не дожидаясь пенсии, особо никуда не дернешься. Никто тебе не рад на Большой Земле. Потому изволь стоять здесь и жариться, словно отбивная на раскаленном противне…