Оставалось понять, о какой крепости толковал Рренг и где она находится. О чем я и спросил юную нео. Но та только смотрела на меня расширенными от ужаса глазищами и тряслась, словно под током. Понятное дело, стресс на стрессе. Сперва пришелец-инопланетянин в жены не взял, потом брату морду подрихтовал, и в заключение родня чуть в костер не определила. По щекам хлопать женский пол для приведения в чувство я не умею, за что, кстати, и поплатился в недавнем прошлом – может, и следовало бы научиться… Ладно, поезд ушел – а проблемы все те же.

В общем, протащив за собой первобытную девчонку до ближайших развалин, я свернул за остатки бетонной стены, отстегнул от пояса флягу, отвернул крышку и протянул Рут лекарство от большинства душевных болезней.

– Пей.

Девчонка жеманиться не стала, взяла лапками предложенное и глотнула. Зажмурилась. По шерстке под глазами потекли крупные слезы. Всхлипнула – и глотнула снова. Понравилось, что ли?

Не похоже. Закашлялась, слезы пуще прежнего, но штатную емкость со спиртом не отдает. Ничего не понимаю. Неужели у них…

– Стоп, – скомандовал я. – Достаточно.

Рут с явным облегчением протянула флягу. Подумать только, вот это воспитание! Мужик сказал пей – пьет и без команды не прекращает. Да, если б не лохматость и не мордочка, больше все-таки похожая на обезьянью, чем на человеческую, была б не девушка, а мечта поэта.

Ладно, пошутили мысленно – и хватит. Теперь надо определиться, как дальше жить и куда путь держать. Если Рренг не наврал, где-то неподалеку в какой-то крепости окопались мои давние знакомые. Надо б для начала к ним в гости наведаться, разузнать, что интересного в постъядерной Москве произошло за время моего отсутствия.

Девчонку вроде трясти перестало. Глазки под мохнатыми бровками из испуганно-потерянных начали понемногу превращаться в осоловело-бессмысленные. Я оказался прав – огненная вода, жидкое счастье и беда отсталых народов, действовала безотказно во всех мирах. И этот не исключение. Значит, можно вести переговоры.

– Крепость где?

– А?

Блин, надо было раньше флягу отобрать…

– Рут, где крепость, которую Рренг собирается захватить?

– А, к-крепость…

Девчонка усилием воли сфокусировала взгляд и ткнула пальцем в конец улицы.

– Т-там.

Потом обернулась – и добавила, показывая в противоположную сторону:

– Или там…

Замечательно. Как говорил классик, мы всегда в ответе за тех, кого напоили. И, если действие спирта окажется сильнее первобытных установок слушаться мужика как Господа Бога, придется мне тащить зверюшку на себе. А не хотелось бы – весу в ней килограммов семьдесят, не меньше.

– У крепости название есть?

– Наз-звание? Есть…

Твою мать…

– Какое?

– Бутыл… рка.

Я вытащил из внутреннего кармана наладонник и быстро вызвал карту. Ее мне перед Переходом загрузил в КПК мой спаситель, друг и учитель, уже много лет живущий на острове среди бескрайних украинских болот. «Бутылрка» – это, скорее всего, Бутырская тюрьма.

Вот оно, карта-копия запроса через спутниковую программу начала двадцать первого века. Поиск «Бутырская тюрьма»…

Ого! Судя по виду сверху, реально не тюрьма, а крепость. И если верить краткой сноске, это целый тюремный замок, построенный еще при Екатерине Второй. Имеет четыре трехэтажные зубчатые башни, усиленные контрфорсами: «Пугачевская», в которой содержался зачинщик одноименного бунта, «Полицейская», «Северная» и «Часовая». Наружные стены также в три этажа, а внутри, считай, еще одна крепость – тюремные корпуса, расположенные четырехугольником.

Понятно. Если замок в восемнадцатом веке строили, то кирпича наверняка не жалели. Стены небось никакая пушка не возьмет. Ладно, это все лирика. Надо добраться до нее сначала, а потом по ходу дела разберемся, что к чему.