Народ толпился вокруг, не решаясь помочь, – слишком страшным было животное, убивающее парня. Иван ринулся вперед, оторвал кота от человека, подхватил сумку и припустил к выходу, подальше от греха и наряда милиции, спешащего к месту происшествия.

– Ну ты и лютый зверь, – шептал он, поглаживая трясущегося от ярости кота. – Прав был попутчик. Вот уж не думал: с виду котенок и котенок, разве что покрупнее обычного и с кисточками… Ну, значит, и быть тебе Лютым.

Иван шагал по знакомым с детства улицам и не узнавал их. Повсюду вместо коммерческих палаток выросли стеклянные магазины. Привычные, тёмные от пыли и времени вывески сменили новые, кричащие, часто ненашенские надписи… Когда Иван уходил в армию, в потоках простеньких совковых машин, привычно скачущих по ямам и колдобинам родных асфальтовых покрытий, только-только появились хищные, быстрые и плавные иномарки, выделяющиеся из общей массы, как выделяются стремительные акулы, вонзившись сверкающим телом в косяк ленивой, облезлой трески… Теперь же российских машин почти не было видно за сверкающими боками многочисленных импортных «акул»…

За два квартала от родного дома Иван зашел в небольшую забегаловку-пельменную, вернее, в ее коммерческий туалет с надписью над дверью: «С прохожих – тридцать рублей» – в надежде найти место, чтобы переодеться в десантный парадный камуфляж и предстать перед Евсей Минаичем и соседями во всей красе. Хотя в душе Иван понимал наивность этого обычая, но – традиция есть традиция. Он ещё в армии решил: пусть дед порадуется бравому виду названого внука, вспомнит годы, когда сам воевал. Авось приятно ему будет…

Сортир пельменной вопреки ожиданиям сверкал чистотой и улыбкой девчонки, принимающей деньги от страждущих аборигенов и гостей столицы. Иван протянул девушке сто рублей, с удовольствием её разглядывая.

Девчонка была симпатичной, улыбчивой, из тех, про кого говорят «ничего особенного, но с изюминкой». Ещё не отойдя от армии, Иван всех женщин воспринимал так, будто они были существами с другой планеты.

– Девушка, вы не можете выручить, – поинтересовался он. – Я только что дембельнулся, и очень надо переодеться в парадную форму, чтоб домой заявиться как человеку. Вы мне не поможете?

– Переодеться? – улыбнулась девчонка.

– Да нет, – слегка смутился Иван. – У вас тут нет какой-нибудь подсобки? Мне на пять минут.

– Ой, даже не знаю… Ну разве что на пять минут. Давайте быстро, вот в эту дверь, пока никого нет. И заберите ваши деньги.

– Спасибо огромное, – обрадовался Иван. – Я мигом.

Девчонка улыбнулась снова, и от ее улыбки у парня неожиданно приятно защемило в груди…

Он прошел в крохотную кабинку и только-только успел переодеться и расправить аксельбанты, как вдруг за перегородкой послышались голоса. Девчонка срывающимся голосом что-то кому-то пыталась доказать, но этот кто-то был грубее, наглее и ничего не желал слушать.

Иван приоткрыл дверь и выглянул в щелку. Двое парней примерно его же возраста стояли около девчонки и давили ей на психику.

– Слушай, мать, – хриплым голосом проговорил один. – Тут такое дело. Раскумариться надо, причем срочно. Так что давай сюда бабки без писку и шороху – и ты нас не видела.

– Ребята, у меня в кассе двести рублей. День только начался, – испуганно произнесла девчонка.

Второй парень, с виду немного постарше и покрепче первого, хмыкнул:

– Так, сучка по ходу не поняла. Нет в кассе – придется в сумочке поискать.

Он протянул руку и взял девушку за волосы:

– Все, хватит трепаться. Гони бабки, шалава…

– Погодите, ребята, я заплачу.