– Так точно, – смутился Юлий. – Просто имя мне не нравится, я предпочитаю вариант попроще – Юрий.

– Очень странно для оперативника уделять столько важности своему имени, – сказал Василий Васильевич, прищурившись. – Присаживайтесь, Юлий Владимирович. Вот сейчас вы допустили ошибку, говорю вам об этом в лицо для того, чтоб вы научились на ней. Вы, товарищ старший лейтенант, соврали мне сразу, представившись другим именем. Я делаю вывод, что не могу вам доверять, и молча, не объясняя вам всего этого, делаю руководителем вашей группы другого человека, хотя изначально на эту должность планировались вы. Учитесь не совершать глупости, вы, я так понимаю, на них горазды, иначе так и останетесь старлеем. Доверие – самая большая ценность. Начальство ищет исполнителей, которым может доверять. Семья распадется, если в ней нет доверия, ревность так или иначе приведет к разводу. Дружба всегда основывается на доверии. Доверие – это дар, а вы сейчас так глупо его потеряли.

– Виноват, – сказал Юлий, и от ужаса его сердце ухнуло в желудок.

«Дурацкое имя. Приеду, не пожалею времени, пойду и официально сменю, а бабуле просто не скажу, – в который раз подумал Юлий. – Эх, бабуля, если бы не обещание тебе…»

Только сейчас он заметил, что у стены на стуле сидит женщина лет шестидесяти и молча курит, выпуская дым большими кольцами. Не зная, как правильно поступить, он кивнул, приветствуя пафосную леди, похожую на злую колдунью, сел за стол, куда указал ему полковник Бурлаков, и стал осторожно ее рассматривать. От странной дамы невозможно было оторвать взгляд, хотя она, конечно же, была не во вкусе двадцатипятилетнего оперативника. Кажется, это называется «отрицательная привлекательность». Все в ней было не так: скорее всего, некогда красивое лицо, покрывшись морщинами, стало отталкивающим, тюрбан из черного платка полностью скрывал волосы, но тем самым оголял длинную шею с множеством тяжелых и каких-то нелепых бус. Также красок в образ добавляли всевозможные браслеты и кольца и ярко-красная помада на тонких, высохших губах. Дама, заметив пристальный к себе интерес, вынув изо рта сигарету, каким-то через чур скрипучим и одновременно очень низким голосом произнесла с нарочитым говором:

– А вы знаете, Юлик, мне таки есть, что вам сказать. Никогда не стесняйтесь своего имени – это моветон. Это все равно, что стесняться матери или Родины, что для нормального мужчины одно и то же. Потому как только эти две дамы примут вас любого, остальные же бросят, лишь только вы исчерпаете возможности.

Он немного оробел, эта женщина была как будто не из этого мира, словно придумана больным воображением плохого сценариста. Юлий даже покосился в сторону полковника, видит ли тот посетительницу своего кабинета или она сейчас мерещится исключительно старлею.

– Какие возможности? – спросил он тихо, потому как посчитал неудобным промолчать.

– Любые, – ответила странная женщина, подумав, и вновь глубоко затянулась сигаретой.

В этот момент без стука открылась дверь, и в нее вошел придурок в клетчатой кепке, которого Юлий только что лишил места на парковке. Они взглянули друг на друга, и старлей уже хотел начать защищаться, думая, что чудак последовал за ним, как мужик, отведя от него взгляд, обратился к хозяину кабинета:

– Простите за опоздание, никак не мог припарковаться.

– Прощаю, – спокойно сказал Василий Васильевич, – но только потому, Эрик, что знаю, что это не в твоих правилах.

– Эрик и Юлик, – хохотнула женщина, которую Юлий про себя уже прозвал ведьмой. – Прям как Лелик и Болик, не задание, а праздник души какой-то.