Первая фаза операции закончилась успешно. Но сердце Джека непроизвольно ёкнуло, когда изображающий добренького дядюшку учёный потрепал его по голове и сказал весёлым голосом – я буду навещать тебя, Джек! Игра на публику. Но в глазах учёного появилась настоящая тревога. Крейг хотел, чтобы Джек это видел. И он увидел. И это понимание не прибавило ему спокойствия. Но заставило с удвоенной осторожностью относиться к окружающим. Если Гордон чем-то явно обеспокоился, то негоже Джеку это игнорировать.

Дюжий санитар отвел Джека в душевую комнату, где их ждала ещё совсем молодая и вполне себе симпатичная медсестра. При других обстоятельствах Джек обязательно бы улыбнулся ей, но сейчас только тупо пялился коровьими глазами и продолжал бормотать под нос непроизносимую лабуду. Хотя вряд ли бы сестра ответила ему взаимностью. В голубых глазах девушки не мелькнула никакого сочувствия. Она раздела его догола, и пихнула под напор холодной воды. Джек чуть было не заорал в голос, когда на него полился показавшийся ледяным дождь. Всё тело моментально покрылось пупырышками, а зубы принялись выбивать чечётку. Проклятье! И почему ему никто не сказал, что в психушках так поступают с пациентами?

Из-под душа Спунер выполз, трясясь как припадочный, и всё так же бормоча под нос. Только на этот раз отборные ругательства. Но так, чтобы никто не услышал. Его глаза немилосердно щипало от попавшей хлорки, душу жгло стыдом пополам со злостью. Джек с трудом сдерживался, чтобы не прикрыться ладошками. Но мальчишка понимал, что психам наплевать на приличия. И тут его ждал первый, не очень приятный сюрприз. Или приятный. Смотря как посмотреть. Верзила-санитар куда-то подевался и в облицованный кафельной плиткой и пропахшей дезинфекцией комнате они с медсестрой остались вдвоём. Гладкие плиты пола пронзали его ступни ледяными иглами, с него стекала вода, мокрые волосы торчали во все стороны. Джек держал руки опущенными вдоль тела, дрожал, как заячий хвост и без устали шевелили губами. Мысленно же он проклинал всё и всех на свете. Включая самого себя и свои благородные позывы.

Медсестра, высокая худощавая молодая женщина лет тридцати, с убранными под шапочку светлыми волосами, одетая в белоснежный халатик, терпеливо ждала его. Она сощурила безучастные голубые глаза. Джеку её взгляд почему-то сразу не понравился. Кошка, смотрящая на мышь. Розовые губы девушки искривились в странной улыбке. На щеках образовались ямочки. Вся возникшая у Джека симпатия к этой девахе внезапно бесследно испарилась. Какого чёрта она так на него пялится?!

– Смотрю, ты замёрз, малыш, – низким грудным голосом произнесла она. – Меня зовут Норма. Сестра Норма. Мы будем часто видеться. Но наша первая встреча будет особенной. Ты на всю жизнь запомнишь её. Если, конечно, в твоей бедной глупой голове осталась хоть капелька мозгов. Видишь ли, я должна как следует обыскать тебя.

Хорошо, что Джек и так трясся осиновым листиком, а по коже бегало миллион мурашек. Иначе от её слов он бы точно покрылся ими и тем самым выдал, что понимает всё сказанное. Джеку стало плохо. У него разом ослабели ноги. Он стоял голый, худой и жалкий, посреди стерильной, холодной и пустой комнаты, усердно лупал глазами и заставлял себя лыбиться во всю ширь. Что задумала эта белобрысая сучка? Какой на хрен обыск?! Он же раздет, совершено раздет! Что она хочет у него найти? И где? И тут Джека озарило. Он чуть не взвизгнул, когда понял, где.А когда Норма, не прекращая улыбаться, вытянула из кармана халатика тонкие резиновые перчатки, у него закружилась голова.